Увидимся ли когда-нибудь?Земля слишком велика,а мы с вами — слишком заняты.Расстанемся на века.В какой-нибудь энциклопедиипохожесть фамилий сведеттвое соловьиное пениеи мой бытовой оборот.А в чьих-нибудь воспоминанияхв соседних упоминанияхменя и вас учтути в перечне перечтут.
МЛАДШИМ ТОВАРИЩАМ
Я вам помогали заемных не требовал писем.Летите, товарищи,к вами умышленным высям,езжайте, товарищи,к вами придуманным далям,с тем голодом дивным,которым лишь юный снедаем.Я вам переплачивал,грош ваш рублем называя.Вы знали и брали,в момент таковой не зевая.Момент не упущен,и вечность сквозь вас просквозила,как солнечный лучсквозь стекляшку витрин магазина.Мне не все равно,что из этого вышло.Крутилось кино,и закона вертелося дышло,но этот обвалобвалился от малого камня,который столкнуля своими руками.
«Ни ненависти, ни зависти…»
Ни ненависти, ни завистик этой шумливой завязииных цветов и древес.Я в эти сферы не лез.Я с ними соприкасался,но только по касательной,хотя иногда касалсяих мой перст указательный.Я не эталон, не мера.Мне вторить — напрасный труд.Пускай с меня примераони никогда не берут.
«Что вы, звезды?..»
— Что вы, звезды?— Мы просто светим.— Для чего?— Нам просто светло.—Удрученный ответом этим,самочувствую тяжело.Я свое свечение слабоеобуславливалто ли славою,то ли тем, что приказано мне,то ли тем, что нужно стране.Оказалось, что можно простоделать так, как делают звезды:излучать без претензий свет.Цели нет и смысла нет.Нету смысла и нету цели,да и светишь ты еле-еле,озаряя полметра пути.Так что не трепись, а свети.
«Хорошо бы, жив пока…»
Хорошо бы, жив пока,после смерти можно тоже,чтобы каждая строка вышла,жизнь мою итожа.Хорошо бы самомулично прочитать все это,ничему и никомуне передоверив это.Можно передоверять,лишь бы люди прочитали,лишь бы все прошло в печать —мелочи все и детали.
«Нарушались правила драки…»
Нарушались правила драки.Вот и все. Остальное — враки.То под дых, то в дух, то в пах.Крови вкус — до сих пор в зубах.В деснах точно так же, как в нёбе.На земле точно так же, как в небе,сладкий, дымный, соленый, парнойкрови вкус во мне и со мной.До сих пор по взору, по зракуотличаю тех, кто прошелчерез кровь, через драку,через мордой об стол.
«Я ранняя пташка…»
Я ранняя пташка.Я вылетел раньше других.Ромашка, да кашка,да вихря рассветного гик.А поздние птахимечтали во страхе,чтоб сбил меня,сдул меня,сшиб меня с облака вихрь.Я ранняя птаха,и поздние птахи меня не поймут.Они без размахасчитают: титанов родит титанический труд.Но проще и легче,опасней и легче,смертельней и легче, когдаподставлены плечипод гибель заместо труда.
«Золотую тишину Вселенной…»
Золотую тишину Вселенной,громкую, как негритянский джаз,записали на обыкновеннойленте. Много, много, много раз.Сравниваю записи. Одна —межпланетная тишина.Если дальше глянуть по программе —тишина в заброшенном храме.Эту тишину — погибший взвод,ту — законсервированный заводиздают и излучают.Впрочем, их почти не отличают.
