— Что ты предлагаешь? — спросил подсевший к нам Чистец. — Уверен, мыслей у тебя хоть отбавляй.

— Для начала я отнял бы у нее пистолет. Инфосоединения между слоями можно оборвать, не нарушая физических структур. Так и надо сделать, если хотите добиться результата. Синюшке без разницы, он так и так почувствует, что от него отрывают по кусочку. Преимущество такого метода в том, что, если ничего не получится, пленника можно будет восстановить.

— Раз он молчит, когда мы отрываем от него по кусочку, причем самыми разными способами, то второй раунд допроса результата не даст, — сказал Аконит.

— Так устройте вторым или третьим раундом настоящий допрос, хотя бы попробуйте! — Я пожал плечами. — Пусть хорохорится — посмотрите, сколько правды будет в его блефе. Вдруг Синюшка почти созрел, но стараниями Волчник не успеет расколоться?

— Вижу, ты твердо решил мешать дознанию, — подытожил Чистец.

— Нет, — покачал я головой — не зло, а скорее устало, — я целиком и полностью поддерживаю любой способ вызвать Синюшку на откровенность. Помог бы топор — первым стал бы рубить плиты. Только пытки не помогут. — Я заглянул Чистецу в глаза, отчаянно взывая к его здравому смыслу и рационализму. При непомерных амбициях он далеко не глуп. — Ты же понимаешь, что так нельзя. Я помню, как ты вчера вечером говорил о Минуарции.

Чистец ухмыльнулся и отвел взгляд:

— Ты всегда найдешь, к чему придраться.

— Разве я придираюсь? Говорил ты здорово. Я благодарил небеса за то, что выступаешь ты, а не я. Ты воздал ей должное.

Возникла пауза длиной чуть ли не в тысячу лет. Другие шаттерлинги отодвинулись, чтобы мы поговорили тет-а-тет.

— Я думал, тебе не понравится, — наконец сказал Чистец.

— Нет, ты произнес замечательную речь, правдивую с первого до последнего слова. Будь Минуарция жива, она сказала бы то же самое.

— Мне хотелось подобрать верные слова. Минуарцию я знал хуже твоего, но уверен — ей понравилась бы правда. Вряд ли она хотела бы, чтобы ее жизнь приукрашивали.

— Ты взял верный тон. — Я тяжело вздохнул, понимая, что либо окончательно оттолкну Чистеца, либо перетяну на свою сторону, — грань была очень зыбкой. — После похорон я убедился, что был не прав насчет тебя. Когда наказали Портулак, у меня появилась, точнее, промелькнула мысль, что ты замешан тут сильнее, чем мы думаем. — Я нервно сглотнул. — Потом убили Минуарцию, и я…

— …решил, что это моих рук дело?

— Да, по глупости. Кто-то же виноват. Я подозревал тебя, хоть и недолго. Прости, так получилось… — Говорить стало тяжело, грудь вздымалась, будто я только что поднялся на гору. — Ты позволил Волчник продолжать допросы, вот я и решил… Ну, что ты рассчитываешь на неудачный исход.

— Чтобы ничего не прояснилось.

— Ты ведь понимаешь, откуда такие мысли?

Судя по выражению лица, принятие любого решения Чистец готов был растянуть на световые годы.

— А сейчас? — невозмутимо спросил он.

— Твоя речь все изменила.

— Несколько удачных слов? А если я притворялся? Если я впрямь убийца?

— Только ты не притворялся.

— Нет, — сказал он после долгого молчания. — Не притворялся. Говорить о Минуарции было трудно. Ведь я знал, что убийца здесь, рядом.

— Значит, мы заодно. — Я повернулся к Волчник и к мозаике из блестящих плит с корчащейся начинкой. — Вот почему расправу нужно остановить, пока не поздно. Волчник не убийца, но она нам не помогает. Я понимаю ее ненависть и желание отомстить, но сейчас не время и не место.

Снова раздался треск энергетического разряда. Снова за ним последовал крик Синюшки.

— Волчник! — громко позвал Чистец. — Пожалуйста, сделай паузу.

Волчник обернулась. Она целилась прямо в нас, глаза полыхали звериной злобой. На балконе защитных приспособлений не было. Если пистолет не запрограммировали против стрельбы по Горечавкам, одно неосторожное движение могло привести к гибели пяти-шести шаттерлингов.

— Что случилось, шаттерлинг Чистец?

— Ничего, Волчник. — Как ни старался Чистец скрыть волнение, голос его дрожал. — Я подумал, что пора устроить перерыв.

— Мы ничего не выяснили.

— Тем не менее… нелишне проанализировать нашу тактику, а может, внести изменения.

К моему облегчению, Волчник опустила пистолет и повернула регулятор интенсивности луча заряда — вероятно, поставила на предохранитель, затем двинулась к нам. Пистолет повис в воздухе.

— Это никуда не годится. У меня же получалось!

— Ничего у тебя не получалось, — парировал я.

— Разве Лихнису не запретили присутствовать на допросах? — недовольно уточнила Волчник у Чистеца.