Сегодня мы не просто прощались с сестрой. Ее похороны открыли в наших сердцах невидимую дверь, которую мы прежде не отпирали. Сегодня мы впервые оплакивали более восьмисот шаттерлингов, погибших в бойне. Настанет время — и каждому воздадут почести, как велят традиции, каждому соорудят памятник, но скорбеть можно и сейчас. Необычные похороны подействовали — я четче прежнего осознал, что сотворили с нашей Линией, впервые оценил истинный масштаб преступления и… содрогнулся от леденящего ужаса.

Наконец Минуарция долетела до космоса, соскользнула с платформы и начала падать в атмосферу Невмы. На наших глазах она прочертила в небе чудесную огненную линию. Сперва тонкая, линия обернулась нежно-голубой лентой, вспыхнула так, что мы зажмурились, медленно побледнела и рассыпалась на блекнущие красные стрелы. Атом за атомом таяло тело Минуарции, ее опыт, все, чем она была и могла быть, пока от нее не остался лишь образ в нашей памяти.

Корабли еще долго проигрывали эпизоды жизни Минуарции, но вот погасли и они. Магнитосфера Невмы обрела нормальную конфигурацию, а потемневшие корабли вернулись на орбиту. Шаттерлинги других Линий, наши гости и имирийцы стали расходиться, дрожа, хотя одежда наконец начала греть.

Похороны завершились. Мы проводили Минуарцию с почестями. Линии Горечавки следовало жить дальше.

Тем же вечером, когда Портулак легла спать, я стоял на балконе, вспоминал, как на небе проигрывались картины жизни Минуарции, выстраивал их в логической последовательности и гадал, что сказала бы она сама, если бы увидела это зрелище. Потом во мраке я почувствовал присутствие кого-то тяжелого, неуклюжего и услышал шорох, словно ковер терся о камни. Я огляделся, держа в руке пустой винный бокал. Полупьяный, я затерялся у размытой границы между ностальгией и черной трясиной меланхолии.

Это был Угарит-Пант, слоноподобный сверхчеловек, с которым я разговаривал вскоре после прибытия на Невму.

— Добрый вечер, господин посол! — Я приветственно поднял бокал. — Как вам наша церемония?

Угарит-Пант был в паре метров от моего балкона, но хоботом мог запросто хлестнуть меня по лицу.

— Получилось очень трогательно, — ответил он; под длинным, сморщенным, мерзкого вида отростком шевелились вполне человеческие губы.

— Минуарция была одной из лучших Горечавок. Я буду очень по ней скучать.

— Так же, как скучали бы по своей цивилизации, если бы она исчезла?

У посла едва получалось смотреть прямо на меня: глаза у него не спереди, а по бокам. Чтобы равномерно нагрузить оба полушария, ему приходилось коситься, поворачиваться ко мне то одним глазом, то другим.

Я попытался стряхнуть алкогольный туман.

— Иные личности для меня важнее целой Линии Горечавки. Если я прежде этого не понимал, то сейчас понял.

— Как не понять, если твоя Линия на грани вымирания!

Тон посла сильно меня задел. Я отступил от края балкона, вспоминая долгое падение тела Минуарции. Посол по особым поручениям Содружества Тысячи Миров не из мелких, он весит раз в двадцать больше меня, даже без учета тяжелых на вид доспехов и металлических украшений. Я под мухой становлюсь неловким, а о том, что в подобном состоянии натворит посол, и думать не хотелось. Я стал гадать, рассчитаны ли балконы имирийцев на такие крупные особи.

— Вымирание — это всегда страшно, — проговорил я с приторно-сочувственной улыбкой.

— Вот именно. — Угарит-Пант приблизился на шаг, точнее, на четыре, по одному каждой ножищей толщиной с дерево. Его зловонное дыхание обожгло мне лицо, словно открыли заслонку печи, полной гнилых фруктов. — Шаттерлинг, ты чуть не прокололся. А сам небось решил, что обошлось.

— Когда это?

— При нашей первой встрече. Ты мне посочувствовал.

— Неужели?

— Ты пожалел мою цивилизацию, уничтоженную аварией на звездамбе.

— Я ошибся — думал о Пантропической Цепи, совершенно другой цивилизации. Я даже спиральные рукава спутал!

— Ну конечно! Твоя ошибка сильно меня удивила. Ты говорил так уверенно, соболезновал так искренне, что я потерял покой.

Я огляделся по сторонам, отчаянно надеясь, что меня спасут:

— Да я ошибся.

— Не усугубляй свою ошибку ложью. В тот вечер я обратился к космотекам Линии Горечавки. Почему-то гостевой доступ был временно заблокирован. Наутро мне все объяснили: мол, к системе подключают новую группу выживших, вот и возникли проблемы с настройками безопасности.

— Ну, тогда не о чем беспокоиться.