— Ну… вот… — протянул Илья.

Юлиана лукаво сверкнула глазами и стала что-то шептать Дашке. Та поначалу отстранялась, а потом шмыгнула носом и заинтересованно заморгала.

— Что, все? — смерила своих подопечных презрительным взглядом Алиса. — Кто у нас следующий? И правда, пора закругляться.

— Слепцов следующий! — встрепенулась Шишкина. — А где он?

Вади не было. Санёк успел испугаться — куда это исчез сосед. То все рядом сидел, прыгал, мешал слушать, а то вдруг слева как будто пустота образовалась.

— Его Ханако к себе утащила, — зло прошептала Абрамова.

— Или он пошел водяному привидению жаловаться, — добавила Кристина.

— Не, — Илья зевнул, потягиваясь, — его Черный Альпинист к себе забрал.

— И забросил в парк, где он встретится с Садако, — подхватила Шишкина.

— Если он станет Садако, то интересно, кто будет следующей жертвой, — холодным ледоколом вклинилась в общее веселье Алиса. — У меня есть пара версий.

Девчонки принялись хихикать, поглядывая друг на друга. А потом дружно уставились на Шишкину.

— Да идите вы! — взмахнула рукой Юлиана. — Я в этот парк и не пойду. Нужно больно!

Но ее перебил Илья:

— А пойти тебе придется. Мы завтра в императорский дворец, а послезавтра в музей. Он как раз в этом парке. И я не уверен, что наш милый Каору согласится продержать солнечную погоду на два дня.

— Послезавтра дождь, — подтвердил Каору. — Завтра солнце. Но все равно зонтики возьмите. И бутерброды. А послезавтра только зонтики. Там хорошая столовая.

— Все на встречу с Садако! — торжественно заключил Илья.

От этих разговоров становилось тоскливо. В животе поселилась пустота.

— А давайте уже чего-нибудь поедим, — предложил Санёк.

— Да, действительно! — оживился Илья.

— А где Слепцов? — напомнила Шишкина.

— Не расходитесь! — крикнули из-за ширмы. — Вы хотели от меня страшилку!

Вадя шел к диванам, что-то протягивая на открытой ладони.

Санёк быстро перебрал в памяти вещи, которые видел у соседа. Телефон? Тюбик зубной пасты? Пульт от телевизора? Мыло? Скомканные носки? Что он такое может нести? Чем испугать?

— Вот, у меня часы!

Ах, часы… Сначала вспомнилось, а потом он их увидел. Кругляшок, заключенный в серебряную оправу. Пазы для браслета. Один погнут — никогда этим часам на руках уже не быть. Два бугорка регуляторов. Один большой — часы, минуты, дата. Второй черт знает для чего. Вадя нашел их вчера в урне около ресторана, и приятели весь вечер думали, зачем нужен второй регулятор, что он настраивает.

Словно прочитав его мысли, Вадя повернулся к Саньку.

— Вчера ты все спрашивал, зачем вторая кнопка! Теперь я знаю. Что? Съел?

Он сунул часы Саньку.

Бодрая секундная стрелка. Ленивая минутная. Мертвая часовая. Второе июля.

— Что? — буркнул Санёк, отодвигаясь. — Я тебе говорил, брось часы, может, они какие заразные. Вон, у тебя уже явные признаки бешенства.

— Ага! — радостно взвизгнул Вадя. — Это у вас сейчас бешенство будет. Потому что, смотрите!

Вадя побежал вдоль сидящих, каждому под нос подсовывая кругляшок.

— Смотрите, — азартно кричал он. — Стрелку видите? Видите?

Японцы не стали ждать, когда до них доберутся, они сами встали и с легким поклоном посмотрели в раскрытую ладонь. Каору с уважением — еще бы, техника, — Гайрайго с растерянной улыбкой, а Хироси с явным испугом. Он даже отшатнулся сразу после того, как бросил быстрый взгляд на Вадину находку, и коротко что-то произнес.

— Он спрашивает: «Откуда у вас часы»? — перевел Каору.

— Где взяли, там больше нет, — ответил Вадя, довольный реакцией зрителей. И как заправский фокусник стал поддергивать вверх рукава рубашки. — Так вот зачем эта вторая кнопка.

Осторожно, словно это был заводной механизм у бомбы, двумя пальцами он вытянул регулятор. Осторожно положил часы обратно на ладонь.

— Вот! — торжественно сообщил Вадя и снова понес часы по кругу.

Ничего в них не изменилось. Они все так же были круглы, оправа все так же была серебриста. Одно ушко для браслета погнуто. Три стрелки — быстрая, ленивая и мертвая. Санёк слегка наклонил голову, прислушиваясь — тикают. Может, не так громко, как у них в номере, но вполне себе живой организм. Японцы не вставали: сидели и ждали, что будет. Осторожными стали.