Судья прочел наставление присяжным без предубеждения отнестись ко всему, что они услышали и увидели за истекший день, а также не читать репортажей о ходе процесса и не обсуждать дело между собой и с другими, после чего распустил их по домам.

Моя клиентка отбыла с Гербом Дэлом, который приехал за ней, а я вышел из зала вслед за Фриман.

— Хорошее начало, — похвалил я ее.

— Вы и сами были неплохи.

— Ну, мы же оба знаем, что в начале процесса вы срываете лишь те плоды, что низко висят. Когда они закончатся, мне станет гораздо трудней.

— Да, трудно будет, не сомневайтесь. Удачи, Холлер.

Выйдя в коридор, мы разошлись в разные стороны. Фриман по лестнице — в офис окружной прокуратуры, я — к лифтам, вниз, потом пешком до своего офиса. Надо было еще кое над чем поработать. Похоже, завтра Керлен на весь день оккупирует свидетельский бокс. Я должен был подготовиться.

— Народ вызывает детектива Ховарда Керлена.

Развернувшись от стола, у которого стояла, Андреа Фриман улыбнулась детективу, который шествовал по проходу, держа под мышкой две впечатляюще толстые синие папки, известные под названием «книги убийств». Пройдя через калитку свидетельского бокса, он остановился возле кресла. Выглядел он вполне непринужденно — для него все это было рутиной. Положив «книги убийств» на полку перед свидетельским креслом, он поднял руку, чтобы произнести присягу, и в этот момент стрельнул в меня глазами. Внешне Керлен производил впечатление хладнокровного, спокойного и собранного свидетеля, однако этот танец мы с ним уже исполняли прежде, и он не мог не гадать, что я припас для него на этот раз.

На Керлене был темно-синий пиджак строгого покроя с ярко-оранжевым галстуком. Детективы всегда стараются выглядеть наилучшим образом, когда выступают свидетелями. Потом я заметил еще кое-что. В волосах Керлена не было седины. Он приближался к шестидесяти — и ни одного седого волоса. Покрасился для телекамер.

Тщеславие. Интересно, смогу ли я как-нибудь использовать это, когда настанет моя очередь задавать ему вопросы?

Произнеся клятву, Керлен сел в свидетельское кресло и устроился поудобней. Ему предстояло провести в нем весь день, а возможно, и больше. Налив в стакан воды из графина, принесенного помощником секретаря, он сделал глоток и посмотрел на Фриман, давая понять, что готов.

— Доброе утро, детектив Керлен. Я бы хотела, чтобы вы для начала рассказали присяжным о себе и своем профессиональном опыте.

— С удовольствием, — сказал Керлен, тепло улыбаясь. — Мне пятьдесят шесть лет, я поступил на службу в полицейское управление Лос-Анджелеса двадцать четыре года назад, прослужив перед тем десять лет в морской пехоте. Последние девять лет работаю детективом в отделе убийств ван-нуйсского участка. До того три года работал в таком же отделе участка Футхилл.

— Сколько убийств вы расследовали?

— Нынешнее дело — шестьдесят первое в моем послужном списке. До того как начал заниматься убийствами, я расследовал другие виды преступлений — грабежи, кражи со взломом и угоны автомобилей.

Фриман стояла напротив свидетельского бокса. Перелистнув несколько страниц в блокноте, она приготовилась к допросу по существу.

— Детектив, давайте начнем с утра убийства Митчелла Бондуранта. Не могли бы вы провести нас через самые первые стадии дела?

«Нас». Умно: этим она словно бы давала понять, что жюри и обвинитель — одна команда. Я никогда не сомневался в способностях Фриман, а уж, допрашивая главного свидетеля, она мобилизует все свое искусство. Ей хорошо известно: сумей я сокрушить Керлена — все дело может рассыпаться.

— Я сидел за своим рабочим столом, когда в девять пятнадцать ко мне пришли детектив-лейтенант и моя напарница детектив Синтия Лонгстрет и сообщили, что совершено убийство на бульваре Вентура, в гараже головного офиса «Уэстленд нэшнл». Мы с детективом Лонгстрет немедленно выехали.

— Вы направились на место преступления?

— Да, без промедления. Мы прибыли туда в девять тридцать и взяли место под свой контроль.

— Что это означает?

— Ну, первоочередная задача в таких случаях — сохранить и собрать все улики, имеющиеся на месте преступления. Патрульные уже огородили его полицейской лентой и не допускали никого внутрь ограждения. Убедившись, что все необходимые меры приняты, мы приступили к исполнению своих обязанностей. Оставив свою напарницу надзирать за осмотром места преступления, я провел предварительный опрос свидетелей, которых патрульные уже собрали в отдельном месте.

— Детектив Лонгстрет обладает меньшим опытом, чем вы, если не ошибаюсь?

— Да, она работает вместе со мной в отделе расследования убийств три года.

— Почему вы поручили младшему партнеру своей команды такое важное дело, как надзор за осмотром места преступления?

— Я сделал это потому, что знал: все криминалисты и коронерский следователь, работавшие там, — бывалые сотрудники, обладающие многолетним опытом работы в своей области, так что Синтия могла на них положиться.

После этого Фриман задала Керлену серию вопросов о его беседах со свидетелями, собранными на месте, начав с Рики Санчес, которая обнаружила тело и позвонила в службу 911. Керлен чувствовал себя на свидетельском месте вольготно и отвечал едва ли не по-простецки. Мне даже пришло в голову слово «обаятельный».

Мне не нравилось это его обаяние, но приходилось ждать своего часа. Я знал, что этот час может наступить только в конце дня. А пока оставалось лишь надеяться, что до того момента присяжные не окончательно подпадут под чары Керлена.

Фриман была достаточно умна, чтобы понимать, что бесконечно владеть вниманием жюри, опираясь только на обаяние, невозможно, и в конце концов, перейдя от предварительных действий к сути, начала разворачивать дело против Лайзы Треммел.

— Детектив, вы можете вспомнить, в какой момент расследования всплыло имя Лайзы Треммел?