Татаринов иногда совершал какие-то действия, которые сам себе объяснить не мог. Какого черта они посреди благополучной Европы, крадучись, идут, почти ползут по полу, на склад за своим оружием, потому что, по словам мичмана Малыша, со слов капитан-лейтенанта Маркони, кто-то прошел мимо их окон? Это же идиотизм — они находятся под вооруженной охраной внутри военной базы НАТО!

Ситуация… Семь здоровых мужиков, вместо того чтобы дрыхнуть, одетые, лежат в обнимку с оружием и вращают глазами в темноте, ожидая шороха с улицы или, что еще хуже, изнутри.

Казарма старой постройки. Кирпичная. Толстые стены. Бетонные плиты разделяют потолок и пол. Перегородки и комнаты — современное веяние — усиливают звукоизоляцию. Нет ничего удивительного, что, как только по лестнице на первый этаж начал кто-то спускаться, спецназовцы поняли, что к ним заглянули на вечеринку непрошеные гости.

Никто не понимал, что происходит, чем они так насолили местным, чтобы к ним полезли.

«Может быть, охотники за оружием?» — мелькнула у Татаринова мысль, которой он не стал делиться с остальными. У них тут была парочка интересных стволов, которые бы с удовольствием разобрали на детальки где-нибудь в Германии или Франции. Ну просто, знаете ли, такой вот непринужденный обмен опытом. «Да ну, чушь какая! — сам себя поправил он. — Если бы им чего-то надо было, они купили бы образец, да и все. Пусть это даже новые современные модификации бесшумного оружия. Все можно достать. Наверное».

Старший лейтенант Голицын, приспособив прибор ночного видения, на полусогнутых выполз в коридор, свет в котором спецназовцы предусмотрительно выключили. Приближаясь к лестнице, Поручик на ходу роботизировался, становясь отрешенно-напряженно-безжалостным.

Все происходило быстро.

Но из-за того, что процессор внутричерепной коробки разогрелся и обрабатывал огромное количество информации, казалось, что время течет крайне медленно. Старший лейтенант приблизился к лестнице и, взяв выход с нее на прицел, присел прямо в коридоре, сделался маленьким-маленьким, насколько это было возможно, и сидел в темноте тихо-тихо, как мышь, и ждал, пока неведомый гость спустится вниз.

Чуть сзади за Голицыным занял позицию старший мичман Диденко — он, так же как и старший лейтенант, был вооружен специальным бесшумным автоматом.

Что такое расстояние в двенадцать метров, да еще и в замкнутом пространстве! Это ничего, если они не успеют выстрелить первыми, то с очень большой долей вероятности их заденет одна или даже несколько пуль, если тот, на лестнице, профи, конечно.

Голицын смотрел на выход с лестницы под неудобным для себя углом, он не мог видеть часть пространства. Шаги стихли, тот, кто шуршал на лестнице, теперь не двигался, что добавило градус напряжению, повисшему в воздухе.

Голицын прекрасно понимал, что им не удалось покинуть кубрик бесшумно. В почти пустом помещении, где не было посторонних звуков, любые щелчки и шаги слышны как никогда. А если у противника в ухо вставлен специальный прибор, который делает его слух таким же, как слух ночного животного, то на скрытное перемещение, пускай даже в почти полной темноте, никаких шансов.

Снова шуршание на лестнице — кто-то со второго этажа начал спуск.

«Второй!» — подумал Голицын и понял, что он вряд ли ошибается. Шорох прокатился по верхнему пролету, затем по нижнему и стих на первом этаже.

Прошел еще один и еще. И еще! Люди прибывали, и было понятно, что кто-то накапливается на пятачке, который на данный момент не простреливался.

А может, глюки у старлея? А?!

Ели бы им противостоял один человек, то можно было бы попробовать выяснить, кто он такой и как сюда попал. Но их там больше пяти.

Когда Голицын довел свой счет до семи, у него уже не оставалось сомнений, что это по их души, и не для того, чтобы среди ночи научиться правильно пить русскую водку.

Следом за Диденко в коридор высунулся на полусогнутых Малыш.

Отправив бойцов вперед, Татаринов и сам стал перемещаться к двери. Необходимо было видеть все самому, да и не испугать Татаринова перестрелкой. Что он, в перестрелках не был?! Был!

Малыш посмотрел на своих товарищей и по их напряженным фигурам понял, что впереди кто-то есть. Тела бойцов сжались, словно пружины …

Раздались хлопки!

Со стороны торцевого окна по коридору пролетело несколько пуль, две из которых попали в Малыша. Здоровяк охнул и стал заваливаться на сторону.

Татаринов тут же втащил мичмана внутрь, а затем высунул руку в коридор и стал поливать торцевое окно…

Понимая, что их сейчас могут зажать с двух сторон, Голицын отступил с директрисы огня в одну из комнат.

На лестнице тут же началось движение, а в следующее мгновение уже два ствола показались из-за угла и начали простреливать узкое пространство, ограниченное перегородками. Диденко, сматываясь прочь, нырнул в тот же кубрик, что и Голицын, разбрасывая от себя в обе стороны гранаты, чтобы несколько поумерить пыл нападавшей стороны.