Портьерша с кислым лицом сообщила им, что мест нет, мол, туристический сезон. Им предлагается отправиться ночевать на окраину поселка к ее знакомой, которая принимает летом постояльцев.

— Прямо как в Крыму, — хмыкнул Голицын.

— Или в Новороссийске, — поддержал Диденко. — Только купаться тут не нужно.

— Нужно, — не согласился Татаринов. — Тут масса термальных источников. Первое место в мире… Что смотрите, в Интернете прочитал.

Пришлось раскланяться и отправиться к другому пристанищу по адресу, благо улица одна и потеряться крайне сложно.

Гостеприимные хозяева, оповещенные о прибытии русских, встретили гостей местной ухой и ароматным черным хлебом. Рай, честное слово.

Хозяин, простой такой плотный дядька с круглой головой на толстенной шее, и его жена, могучая тетка лет сорока, может корову одним ударом с ног сбить, накормив, проводили их в комнаты на втором этаже, где они могли разместиться по два человека. Пристанище было достаточно скромным, но простыни белые, еда сытная, а плата умеренная. Что еще нужно?

На следующий день к дому простых исландских рыбаков приехал следователь, знакомый Манчестера. Все чин по чину, в форме, на полицейской машине. Благодаря упругой кровати и местному темному забористому пиву Татаринов хорошо выспался и теперь был готов к работе. Имя у человека было сложным, фамилия не поддавалась осознанию, и поэтому Татаринов для себя просто обозначил крепкого, остроносого и немного нагловатого с виду мужика как «Манчестер-два». Раз он знаком с настоящим Манчестером, почему бы ему не быть номером два?

Позавтракав плотно кашей, похожей на овсяную, хотя в этом Татаринов был не уверен, но сваренную на молоке и сдобренную хорошим куском масла, он вместе со своими людьми и полицейским уселся в машину и был готов к обследованию территории. Как и следовало ожидать, местный представитель власти не мог ничего интересного рассказать о клиниках в поселке, так как, кроме одной небольшой больницы и стоматологического кабинета, в прибрежном городишке ничего не наблюдалось.

Вспомнив советы Марты, Татаринов предложил проехать по окраинам города — это не должно было занять много времени — и посмотреть на дороги, которые были сделаны качественно и относительно недавно. Хотя тут он мог и ошибаться, поскольку некая частная клиника могла существовать здесь десятки лет. Тут вообще могло существовать все что угодно и сколько угодно времени.

Спрятавшийся за Великой Британией остров в год посещало ни много ни мало шесть миллионов туристов. Но никто из этих миллионов не задался вопросом о том, что перед ним находится некая клиника, в которой орудует некий доктор.

Они проехали вдоль небольшого порта, в акватории которого стояли небольшие рыболовецкие шхуны и частные яхты, и буквально за две минуты оказались за пределами городка.

— Вот и все! — сообщил неожиданно Манчестер-два, когда перед ними предстала одинокая голая дорога.

Так уж получилось, что Татаринов сел рядом с полицейским, а Голицын, Диденко и Бертолет следовали за ними во взятой в аренду машине.

— Как-то грустно… — поделился с товарищами Голицын, устремляя взгляд в бесконечность. В бесконечность уходили изрезанная кромка берега и укатанная каменистая полоса, которая шла по побережью, а затем пропадала за холмами в месте, над которым кружилось с десяток чаек.

Волны накатывались на берег, ветер залетал в опущенные стекла и нагонял тоску. Темно-синее море на фоне темно-зеленой травы и темно-голубое небо, нависающее над головами, — тихое уныние провинциальной жизни. Если вы ненавидите мегаполисы, то вам надо ехать в деревню. Если вы ненавидите деревню, то вам надо ехать именно сюда. Здесь реально никого нет. Да здравствует Исландия!

— Ну что, давайте проедем еще раз? — оптимистично попросил Татаринов и даже улыбнулся.

— О’кей! — согласился полицейский, после чего они развернулись и поехали в обратную сторону.

Описывая по дороге местные достопримечательности: «А вот тут у нас кафе!», «А вот тут у нас музей!», «А тут у нас кладбище!» — Манчестер-два добросовестно провез русских через весь поселок по центральной дороге.

Когда экскурсия была совершена в обратном направлении, у капитана второго ранга возникли подозрения, что исландские товарищи не спешат делиться своими тайнами и сохраняют некое лицо перед достаточно наглыми русскими, которые посмели приехать к ним на остров и устанавливать здесь свои правила и что-то искать. Пришлось соображать на ходу, поскольку помощи от местного полицая можно было ждать с той же вероятностью, что и рассказа от шкодливого кота на тему где он шлялся и где он любил своих подружек из соседних дворов. Может быть, этот кот и знал ответы на вопросы, но делиться ими никогда не стал бы, не потому, что он не может сказать, а потому, что он не уважает того, кто задает эти вопросы. Вот именно таким котом и был этот наглый исландский полицейский, охранявший здесь косяки мойвы и селедки.

Стоя под низким северным солнцем на продуваемой дороге, Татаринов улыбнулся настолько искренне, насколько мог. Поблагодарив Манчестера-два и пожав ему руку, сообщил, что он со своими людьми еще немного покатается, после чего вечером добросовестно напьется в местном баре и оставит вместе с другими туристами некоторое количество денег на благо поселка.

Вежливый посыл на три буквы, а что делать, раз от этого деревенского чурбана никого толку. Пришлось пересаживаться в «Форд», включать планшет и смотреть на нем спутниковые снимки, для того чтобы выбрать хоть какие бы то ни было интересные для посещения местные достопримечательности. К сожалению, расчет на помощь местных не оправдался. Видимо, и отношения между Манчестером и Манчестером-два были не настолько дружескими, раз он наткнулся на подобный формализм. Это бесило так, что у Татаринова реально появилась во рту бешеная слюна, которая была призвана простимулировать его собственную деятельность и помочь нарыть хоть что-то в этой глуши.

Найдя на карте три отдельно стоящих строения, Татаринов предложил обследовать их одно за другим. И поскольку его предположение не допускало, чтобы с ним не считались, команда взяла под козырек, и они рванули…

Часа через три блужданий по окрестностям что-то пошло не так из-за навалившейся хандры…

Бар, который должен был закрыться в час ночи, оставался открытым до четырех утра. Даже Диденко, который обычно отличался любовью к похождениям, сидя в перепитом состоянии перед командиром, запросился домой.