— Должно быть, она серьезно увлекалась бейсболом.

— И увлекается до сих пор. А почему вас назвали Эбигейл?

— Просто так. Обычное имя.

— Мне нравится. Звучит несколько старомодно.

— Благодарю. — Эбигейл поднялась с места. — Мне пора. Сегодня надо закончить срочную работу. Прошу прощения за грубое поведение сегодня утром и надеюсь, что недоразумение исчерпано.

— Хорошо, что пришли. Кстати, мои слова остаются в силе: если что-то понадобится — звоните.

— Не буду. А за колу и приятную беседу спасибо. — Она вернула Бруксу пустую банку. — До свидания.

После ухода Эбигейл Брукс занялся изучением банки. Что он за параноик такой, если всерьез думает отправить банку для снятия отпечатков пальцев и на анализ ДНК?

В конце концов Брукс пришел к выводу, что это выглядит некрасиво со всех точек зрения, и отнес банку в туалет. Вылив в раковину остатки содержимого, он вернулся в кабинет и поместил ее в пустой пакет для хранения вещественных доказательств, а потом положил в нижний ящик письменного стола.

Так, на всякий случай.

До конца дня Брукса не покидало чувство беспокойства, совершенно не свойственное его натуре. Проводить вечер в одиночестве не хотелось, а поскольку он, вместо того чтобы прямо сказать Силби «нет», соврал по поводу накопившейся срочной работы, возможность заглянуть в паб Макгрю, где можно выпить кружку пива, сыграть в пул и поболтать с приятелями, отпадала сама собой.

Вместо того чтобы отправиться домой, Брукс доехал до конца Шоп-стрит, повернул налево и остановился у разросшегося за счет пристроек, да так до конца и не достроенного дома, перед которым стояла «Тойота Приус» его матери.

К одной из стен прилепились строительные леса, за которыми виднелись наброски фрески — очередного шедевра матери. Соблазнительного вида феи с развевающимися кудрями и изящными крылышками. Спереди, под линией крыши, мужчины и женщины с лоснящимися, поджарыми мускулистыми телами разъезжали верхом на драконах с переливчатой чешуей из рубинов, изумрудов и сапфиров.

По мнению Брукса, зрелище производило сильное впечатление. Возможно, подобная картина смотрелась несколько странно на жилом доме, зато владения О’Хара-Глисонов никого не оставляли равнодушным.

Брукс поднялся на веранду цвета незрелой вишни и направился к двери, по обе стороны которой красовались эльфы с остроконечными ушками.

Потом он зашел внутрь и оказался в мире музыки, необычных ароматов и красок. В доме царил уютный сумбур, над которым господствовало искусство матери Брукса, неизменно подкрепляемое изобилием цветов, которые не реже двух раз в неделю приносил отец.

Тюльпаны всех цветов радуги ознаменовывали скорое наступление весны. Ими были заполнены вазы, миски и горшочки, расставленные по всей комнате. Черный кот, которого отец окрестил Чаком, свернулся калачиком на диване и едва соизволил приоткрыть глаза в знак приветствия.

— Нет, не вставай, — разрешил Брукс, но его голос утонул в оглушительных воплях Ферги, песни которой заполнили собой весь дом.

Он прошел мимо кабинета отца, маленькой, забитой книгами библиотеки и оказался в средоточии бурной деятельности — на кухне.

Кухня была самой большой комнатой в доме, где новейшее кухонное оборудование типа варочной панели, домашнего гриля и бара со стеклянной дверцей удачно сочеталось с прелестными горшочками для хранения трав и специй и буйно цветущим лимонным деревом Мейера. Окна подмигивали хрустальными капельками разной формы, ловя солнечные лучи. Свет также лился сквозь стеклянный потолок, озаряя изобилие цветов, виноградных листьев и фруктов, нарисованных матерью на нежном желтом фоне.

Брукс вдыхал запах свежеиспеченного хлеба и пленительный аромат неведомого блюда, которое мать помешивала в стоявшей на плите кастрюльке, подпевая Ферги. Брукс про себя отметил, что мать немногим уступает певице.

Он вообще считал, что мать умеет делать практически все, за что бы ни взялась.

Каштановые волосы с золотистыми мелированными прядками были заплетены в падающие на спину косы, в ушах блестят подвешенные на цепочку серебряные бусины, а босые ноги отбивают ритм в такт песенке.

На правой лодыжке вытатуирован символ мира, намекающий, что его владелице за шестьдесят.

— Привет, обалденная моя.

Женщина охнула от неожиданности, а потом со смехом повернулась к сыну, одарив его светом лучистых карих глаз.

— Привет, красавчик. Не слышала, как ты вошел.

— Ты и не могла ничего слышать. Сколько раз говорил вам, ребята: не заводите музыку так громко.

— Мощная мелодия помогает творческому процессу. — Однако Брукс уже взял в руки пульт и приглушил трели Ферги. — Что у тебя стряслось?

— Да так, ничего особенного. А где папа?

— У него очередное родительское собрание. Скоро вернется. Останешься на ужин?

— А что у тебя вкусненького?

— Суп «минестроне», хлеб с розмарином и салат из зелени.