– Надеюсь, вы правы, генерал. Очень на это надеюсь.

– Не надейтесь, а просто знайте, государь. Армия всегда служила и всегда будет служить королю.

Они как раз собирались выступать, когда прибыли два гусарских взвода, вызванные генералом аб Рорданом из восточного предместья. Имар коротко переговорил с обоими лейтенантами, крайне возмущенными дерзким убийством капитана аб Шигира и искренне сожалевшими, что не успели прибыть раньше и поучаствовать в сражении. Они решительно заверили, что для них нет власти превыше королевской, и чуть не переругались между собой за право остаться под командованием нового коменданта, поскольку было очевидно, что поборники прежде всего попытаются вернуть себе контроль над портом. В конце концов Имар оставил их обоих, отобрав из каждого взвода по десятку гусар, чтобы укрепить гвардейский отряд и усилить охрану пленных, среди которых был и задержанный Фергасом аб Гвыртиром шпион поборников.

За это время известие о стычке в порту уже успело облететь добрую половину города, и на всем обратном пути на обочинах улиц, по которым они ехали, толпились горожане. Не слышалось ни единого приветственного возгласа в адрес короля – как, впрочем, и проклятий. Люди провожали отряд хмурыми, встревоженными взглядами и, наверное, думали о том, какие беды причинит им это противостояние. Может, они и были фанатично преданы своей дурацкой Святой Вере, но в то же время не питали ни малейших иллюзий по поводу методов Конгрегации, а потому боялись, что поборники, не имея возможности дотянуться до короля и его сторонников, будут отыгрываться на простом народе…

Генерал аб Рордан настоял, чтобы Имар ехал посередине колонны под бдительным присмотром гвардейцев, а сам вместе с Фергасом аб Гвыртиром встал во главе отряда. Но вскоре король подозвал к себе лейтенанта и принялся расспрашивать его о путешествии в Кередигон.

Фергас отвечал кратко, но содержательно, по-военному четко и ясно. Тем не менее когда речь заходила о кузинах ведьмака, становился очень осторожным, тщательно взвешивая каждое свое слово. Очень скоро Имар понял, что тот чего-то недоговаривает и причиной такой таинственности, очевидно, было присутствие ехавшего рядом с ними Гарвана аб Малаха.

– Лейтенант, – сказал Имар, – можете свободно говорить при мастере Гарване. Я ему полностью доверяю – точно так же, как вам.

После недолгих колебаний Фергас аб Гвыртир кивнул:

– Да, государь. Если вы доверяете мастеру, у меня тем более нет причин для недоверия. На корабле девочки, узнав, что их везут на Абрад, устроили настоящую истерику. Вопили, заливались слезами, умоляли вернуть их на берег, и всю ночь перед отплытием я не спал, сторожил их каюту, чтобы они не выкинули какую-нибудь глупость.

– Бедные задуренные дети, – вздохнул Имар. – Даже смерть родных ничему их не научила.

– Они не знали о приговоре, государь. Поборники обещали, что помилуют всех за чистосердечное признание и покаяние, а у меня на первых порах просто язык не поворачивался сказать им правду. Только на следующее утро, когда мы вышли в море… – Лейтенант немного помолчал. – Наверное, я поступил с ними слишком жестоко. Стоило подготовить их, как-то смягчить этот удар… но они меня разозлили. Выхвалялись тем, что защитили всю семью от вечного проклятия, помешав родителям предать Святую Веру.

Имар не смог сдержать стон.

– О нет! Этого не может быть…

– К сожалению, так и было, государь. Их родители, получив письмо племянника, почти не колебались. Признали, что у них нет другого выхода, кроме побега на Абрад. Даже проявили удивительную осмотрительность, решив сообщить правду только старшему сыну, а всем младшим сказать, что едут погостить к дальним родственникам на Инис Клиган. Их старшего как раз не было в городе, он должен был вернуться лишь к вечеру, поэтому родители не уничтожили письмо, а спрятали его под полом. И все могло бы сложиться, если бы этот разговор не подслушали Марвен и Грайне.

– Они побежали к поборникам?

– Вот-вот. Были уверены, что ведьмовские чары в письме заморочили родителям головы. Искренне хотели им помочь.

– Проклятая страна, несчастный народ, – угнетенно произнес король. – Народ, целиком и полностью заслуживший такую изуверскую власть… Мастер Гарван, – взглянул он на следователя, – вы же должны были это знать. Почему не сказали мне?

– Я сказал вам то, что считал правдой, государь, – ответил Гарван аб Малах, открыто глядя ему в глаза. – В материалах дела не было ни единого слова об этом, а все заслуги в разоблачении «ведьминского заговора» приписал себе старший поборник Дервегского диоцеза. Как и вы, я был уверен, что тетка и дядя Бренана аб Грифида сами принесли письмо.

– А оказалось, что их предали собственные дочери, – удрученно резюмировал Имар. – Когда-нибудь они повзрослеют, поймут, что натворили, и ужаснутся.

– Уже поняли, – сказал Фергас. – И ужаснулись. В общем, они славные девочки, просто, как вы и говорили, задуренные. Хотя не настолько, чтобы и дальше считать, что поступили правильно, когда обрекли на смерть всех родных.

– И наверное, – предположил Имар, – чтобы облегчить чувство вины, стали обвинять кузена-ведьмака. Мол, если бы не его письмо, все было бы хорошо.