— Всего лишь в Челси, милорд.

— Скажите ей, что она должна согласиться. Предложите ей любое жалованье и соглашайтесь на все условия, но только привезите ее сюда.

— Я сделаю все, что в моих силах, милорд.

С этими, словами миссис Браунинг сделала реверанс и обратилась к Тине:

— Если вам угодно, мисс, подняться наверх и принять ванну после долгого пути, я буду рада показать вам, где она находится.

— Да, мне бы хотелось этого больше всего, — быстро ответила Тина. — В карете было так пыльно! К тому же места, в которых мы останавливались, нельзя было назвать роскошными.

Она задумалась и окинула взглядом комнату:

— Я даже и представить себе не могу ничего прекраснее этого дома!

— Вы не были в Винче, мисс, — с гордостью ответила миссис Браунинг. — Как я всегда говорила матери его светлости, по моему мнению, это один из самых красивых домов в стране.

Лорд Винчингем наблюдал, как обе женщины выходят из комнаты, и ему так и хотелось закричать во весь голос: «Если только не произойдет чуда, Винч придется продать!»

Не в силах больше думать об этом, граф подошел к окну и стал разглядывать сад. Он вдыхал свежий, сладкий воздух весны и наблюдал, как тихий ветер нежно колышет нарциссы.

В это мгновение граф услышал из-за спины нежный голос:

— Теперь я выгляжу намного моднее, как вы полагаете?

Лорд Винчингем обернулся и увидел Тину. Она улыбалась ему. Граф сразу заметил, что над ее прической потрудились заботливые руки одной из горничных миссис Браунинг, а в брошь на груди вдета розовая орхидея.

— У вас восхитительный дом! — с восторгом воскликнула Тина. — Миссис Браунинг позволила мне заглянуть в гостиную наверху. Как же я хочу увидеть, как при зажженных свечах на этом полированном полу танцуют пары.

— Развлечения стоят денег, — грустно отозвался лорд Винчингем, — а у нас нет времени на пустые забавы.

— Но только один месяц! Я прошу один лишь месяц!

— Черт знает что! Вас, наверное, послал сам дьявол, чтобы искушать меня! — разозлился лорд Винчингем. — Ничего, ничего не выйдет из вашей затеи, кроме еще больших долгов. Даже если вы и найдете себе мужа, он обязательно окажется скрягой и не расстанется даже с пенсом.

— Вы слишком мрачно смотрите на жизнь, — ответила Тина.

— Зато вашего, миледи, оптимизма хватит на двоих!

В это время от двери донесся голос, который заставил их вздрогнуть.

— Я не помешаю этой ссоре или мне удалиться?

В комнату вошел молодой человек. Его лицо было слегка напудрено, одет он был по самой последней моде. На нем был украшенный изысканной вышивкой жилет и безупречно скроенный камзол лазурного оттенка.

Лорд Винчингем расстроенно посмотрел на него.

— Доброе утро, Клод, — сказал граф. — Тебе опять от меня что-то понадобилось?

Незнакомец усмехнулся уголком рта.

— А ты не так уж любезен, мой дорогой кузен, — ответил он, — не говоря уже о гостеприимстве. Я приехал, чтобы увидеть тебя, и как ты меня встречаешь? Ни приветливого взгляда, ни рукопожатия. Как глава семьи ты должен быть более доступен.

— Я должен срочно поговорить с тобой. Это вопрос жизни и смерти.

— Ты всегда так говоришь, и я знаю, о чем идет речь. Мой ответ — нет! Я не могу потратить на тебя и гинеи, а если бы даже и мог, то не стал бы выкидывать деньги на твое глупое стремление к экстравагантности.

— Ты же не хочешь, чтобы я попал в долговую тюрьму, — жалобно произнес Клод. — А ведь именно этим может все закончиться.

— Сколько ты должен на этот раз? — сурово спросил лорд Винчингем.

Клод быстро достал из кармана листок бумаги.

— Это только счет на пятьсот гиней, — сказал он, — и я больше не могу медлить с оплатой. Прошу тебя, Стерн, выручи меня на этот раз, и я дам тебе честное слово, что не потрачу больше ни пенса. Только один раз! Умоляю тебя!

— Ты уже говорил мне это, — раздраженно заметил лорд Винчингем.

Он взял счет, посмотрел на него и с досадой бросил на стол.

— Опять одежда! Опять то же самое! Ты тратишь целое состояние на одежду! До каких пор это будет продолжаться?

— Пойми, кузен, одежда — это моя страсть. Некоторые тратятся на лошадей, другие — на женщин, — при этих словах он искоса посмотрел на лорда Винчингема, — а моя слабость — одежда. Мы же разные люди, и у каждого свои пристрастия.