Вложив эту записку в копию письма Блейкни и запечатав конверт, Арман спустился по лестнице и с трудом достучался до привратницы.

– Вот письмо к моей сестре, – сказал Арман. – Она живет на улице Шаронн, недалеко от укрепления, и должна получить его не позже, чем через час.

Привратница в ужасе всплеснула руками.

– На улице Шаронн, недалеко от укреплений! И через час! – воскликнула она. – Пресвятая Дева! Да это невозможно! Кто возьмется за это? Да и как туда добраться?

– Добраться туда необходимо, – твердо произнес Арман, – и немедленно; это вовсе не далеко, а здесь посланного будут ожидать пять золотых луидоров.

Глаза бедной труженицы загорелись при мысли о пяти луидорах. Ведь при бережливости на это можно прокормиться по крайней мере два месяца!

– Давайте письмо, гражданин, – сказала она. – Я только оденусь потеплее и сама снесу его. Мальчишке не годится идти туда в такой поздний час.

– Принесите мне коротенький ответ от моей сестры, – проговорил Арман, которого тяжелые условия научили быть осторожным. – Как только вернетесь, приходите ко мне в комнату с ответом, и вы тотчас получите пять луидоров.

Привратница скоро была готова. Дав ей последние инструкции, Арман проводил ее до дверей. Была темная ночь, шел мелкий дождь. Подождав, пока его посланная скрылась в тумане, Сен-Жюст с тяжелым вздохом вернулся в свою комнату.

В маленькой комнатке над лавкой старьевщика Люкаса сидели Маргарита Блейкни и сэр Эндрю Фоукс. На столе перед ними лежало письмо Армана рядом с копией письма Блейкни. Отправив брату с его посланной короткий, ободрительный ответ, Маргарита немедленно вызвала к себе сэра Эндрю, поселившегося в том же доме, чтобы быть постоянно у нее под рукой.

До рассвета оставалось еще около часа, и на дворе было совсем темно. В оконные стекла стучал мелкий дождь со снегом, а ледяной ветер задувал в щели в стенах старого дома. Однако ни Маргарита, ни Фоукс не замечали холода. Завернувшись в плащи, они не обращали внимания на струйки ледяного воздуха, заставлявшие пламя небольшой, стоявшей на столе лампы колебаться и коптить.

– Теперь я понимаю, что подразумевал Перси, когда брал с меня обещание не вскрывать этого пакета до тех пор, пока нам с вами, сэр Эндрю, не покажется, будто он готов совершить низкое предательство, – произнесла Маргарита тем спокойным тоном, каким люди говорят в минуты безграничного отчаяния. – Он-то предатель! Господи! – Она остановилась, чтобы подавить готовое вырваться из груди рыдание, а затем продолжала прежним спокойным тоном: – Вы так же, как и я, думаете, что пришло время распечатать пакет?

– Без всякого сомнения, леди Блейкни, – серьезно ответил Фоукс. – Полагаю, что у Блейкни уже две недели назад был готов план, который он теперь приводит в исполнение. Не могу поверить, что такому человеку, как Блейкни, суждено погибнуть от руки этих негодяев.

В устремленных на него прекрасных глазах Маргариты светилась бесконечная благодарность за эти слова. Да, десять дней прошло с тех пор, как она виделась с мужем. С того дня она постоянно старалась отогнать от себя преследовавшие ее страшные видения, но не могла не думать о все возраставшей слабости Перси, о возможном помрачении этого блестящего ума, о постепенном исчезновении физических сил в этом могучем организме.

– Да благословит вас Бог за вашу преданную дружбу, сэр Эндрю, – сказала она с печальной улыбкой. – Если бы не вы, я давно утратила бы всякую бодрость, а последние десять дней положительно свели бы меня с ума. Бог видит, что у меня достало бы мужества перенести решительно все, кроме его смерти! Поэтому я боюсь, сэр Эндрю… что, когда он узнает, что я так же буду заложницей, как и Арман, что я должна своей жизнью отвечать за его жизнь… он тогда откажется от своего плана… Господи! Скажите же, что мне делать?

– Не открыть ли нам сперва пакет? – мягко спросил сэр Эндрю. – Тогда мы будем знать, как поступить, и я глубоко уверен, что все кончится очень хорошо.

Спокойное мужество сэра Эндрю и его безграничная вера в доблестного вождя Лиги снова оказали действие. Стерев слезы, Маргарита распечатала пакет; в нем оказались два письма: одно без адреса, предназначавшееся, очевидно, ей и Фоуксу, другое было адресовано барону Жану де Батцу, на улицу Святого Иоанна Латеранского, в Париже.

– Письмо к этому ужасному барону де Батцу! – с изумлением произнесла Маргарита, разглядывая конверт со всех сторон. – Что мог Перси ему написать?

Сэр Эндрю был также поражен, но они не стали терять время в бесплодных догадках. Развернув первое письмо, Маргарита начала медленно читать:

«Я не прошу у вас доверия ко мне, зная, что вы и без моей просьбы поверите, но я не могу умереть в этой норе, как крыса в ловушке, и хочу попытаться освободиться, чтобы умереть по крайней мере на воздухе, под Божьим небом. Вы оба поймете меня, а поняв, до конца будете верить мне. Немедленно пошлите прилагаемое письмо по адресу. Тебя, Фоукс, как моего самого искреннего, верного друга, я прошу позаботиться о безопасности Маргариты. Арман останется со мною, а тебя прошу не покидать ее. Как только ты прочтешь это письмо, – а это случится тогда, когда вы оба почувствуете, что всякая надежда исчезла, – постарайся убедить Маргариту как можно скорее добраться до моря. В Кале вы обычным путем свяжетесь с «Мечтой» и немедленно отправитесь на нее. Смотри, чтобы ни один член Лиги не остался на французской земле. Прикажи шкиперу плыть на Ле-Портель (это место ему знакомо) и там внимательно наблюдать в продолжение трех ночей. После этого он может плыть домой, так как бесполезно будет ждать далее, – я не приду. Эти меры необходимо принять ради безопасности Маргариты и тех из вас, кто в данное время находится во Франции. Умоляю, считай эти меры моей последней волей. Я назначаю де Батцу свидание у часовни возле парка замка д’Ор. Он поможет мне спасти дофина, а если, по счастливой случайности, поможет спастись и мне самому, то я буду в семи милях от Ле-Портеля и могу добраться до морского берега по льду реки Льян. Но Маргариту я доверяю тебе, Фоукс. Если бы только я знал, что эти дьяволы не подвергнут ее опасности! Ее же умоляю немедленно по прочтении этого письма отправиться в Кале. Я не приказываю, а только умоляю. Знаю, ты, Фоукс, не покинешь ее, что бы она ни захотела делать. Да благословит вас обоих Господь!».