– Слышал где-то, понравилось… так что там с махновцами?

– Да хрена ль им воевать-то? Консервов тьма напасена, оружие есть, бункера опять же у многих отрыты моё почтение. Меж собой грызлись, беженцев грабили, это да. Амеров… тьфу! Понравилось мне твоё слово, брат, возьму на вооружение, а?

– Пользуйся…

– Амеров, говорю, они боятся. Сидели по норам, как могли хоронились. А как наша брать стала, тут оне и осмелели. Сначала вроде договориться хотели, только мирно жить махновцы не смогли. Раз колонну грабанули, потом в открытую на «вованов» полезли. Мы-то на операции не ходим, не по разведке эта канитель, а вот соседи из сто второй мотострелковой часто «вованам» помогают. Кореш один рассказывал, живьём эту мразь стараются не брать. Вешают показательно, или загоняют на минные поля…

Дорога сделала резкий поворот и мы въехали на окраину какого-то посёлка, полностью превращённого в руины. Учитывая всё сказанное Селяниновым раньше, я незаметно для ефрейтора передвинул «калаш» чуть вправо и положил автомат на колени. Место для засады было лучше не придумаешь: слева горы щебня, возвышавшиеся над дорогой метра на три, справа руины старых толстостенных трёхэтажных домиков, ещё советской постройки. Луна как назло светила ярко, подсвечивая руины и дорогу с нашей сбавившей скорость машиной. Перекрывая прерывистый гул двигателя, я снова спросил:

– Почему в объезд не пошли?

Мельком глянув в мою сторону ефрейтор раздражённо повёл плечами и резко вывернул руль на повороте, от чего броневик обиженно взвыл и затрясся всем корпусом:

– А ты рубишь фишку, уважаю. Только другой дороги тут нет. Жоржи как отступать стали, мин хитрых понаставили. Тралом или миноискателем тут не пойдёшь – не чует техника их, а инженерная машина в лесу фиг развернётся. Сапёры ждут, пока «вованы» освободятся и выделят хотя бы роту для прикрытия и в лес не суются. Что слева, что справа – один хрен мин много, но справа ещё жоржовая авиация шалит.

– В тылу?

– А фигли нет! Там головняк большой, брат: есть тут… вернее был, конечно, городок один. Километров полтораста от «передка», земля пока ничейная. Развалины, вроде этих, но само собой больше раз в десять. Тут какой-то санаторий был, дорогу прям через центр и провели, а там город почти. Жоржи его раза три уже отбивали, но комдив наш обратно брал, а потом снова жоржи. Короче, бригадная «арта» влупила по городу так, что жоржи изо всех щелей полезли. Но комдив запретил город трогать. Решили обойти, а потом зачистить как в тылу окажется…

Дорога вышла на относительно ровный участок и джип радостно рыкнув, пошёл очень быстро. Вынув из-за уха сигарету и прикурив от настоящей золотой зажигалки «зиппо», ефрейтор продолжил:

– Ну, собрали мангруппу, свистнули танкистов из соседнего полка и после того как авиация отработала – двинули в обход городка. А тут как жахнет по площади этим их огненным рубилом, которым они по городам стреляют… разметало всех. Танков треть пожгло сразу. А людей… третий батальон полностью выжгло, до пепла. Разборки были, комбрига в особый отдел фронта, штабных его тоже уволокли. Да только бестолку это было, как потом выяснилось.

Машина снова сбавила ход, ефрейтор зло пыхнув кислым дымком «примы», резко вывернул руль влево и броневик опять заскакал по ухабам.

– … Наводчиков мы зевнули. Они крылатые ракеты наводили из развалин, а мы прое…и!.. С тех пор вот уже вторую неделю всем взводом лазим по руинам, шестерых пацанов там потеряли. Теперь они даже эту дорогу иногда простреливают, но через развалины эти техника жоржовая видимо не добивает. Гемор, ротный с лейтенантом нашим сегодня опять кого-то пошлют, хотя как по мне безнадёга это. Тебя тоже в этот музей потянут, как со «звёздочкой» разберёшься.

– С чем?

– Это блок тактической связи и корректировки огня. Видеокамера на шлеме и типа компьютер с крохотным экраном. Камера слева над ухом, но только их сейчас почти нету – ломаются быстро. У командиров отделений теперь они, простым солдатам не выдают, не хватает. А «комп» кто где носит, я вот на рукав цепляю, на бушлате петли есть. Штука норовистая, но без неё никак…

Неожиданно слева глухо хлопнуло, в стёкла бросило горсть камешков и земли. Броневик тряхнуло, едва ощутимо повело вправо. Следом по броне защёлкали пули. Мгновенно оборвав разговор, Женька хлопнул по какой-то кнопке на приборной доске. Тут же экран прибора управления огнём передо мной с двумя джойстиками по бокам ожил, мигнул и тускло засветился нагреваясь. Ефрейтор быстро ткнул пальцем на грязный, захватанный дисплей когда тот моргнув засветился всеми оттенками белого и зелёного. Экран давал картинку в инфракрасном режиме, по центру засветился тёмно-зелёный маркер перекрестья прицела. Внизу отобразились показатели дальномера, статус оружия, количество боеприпасов. Уже не глядя на меня и вцепившись в баранку, Женька отрывисто произнёс:

– Бля, дождались, визита!… Выпасли таки суки!.. Левый «рог», это гранатомёт. Не стреляй из него, не заряжен. Правый, это пулемёт, там полный короб, но гашетка тугая – жми сильнее. Давай, братуха, чесани вдоль развалин! Там эти суки засели, не дай им высунуться!..

Джип взревел и резко прыгнул вперёд, набирая скорость. Пристегнув болтавшийся до этого ремень безопасности, я взялся за ручку управления огнём пулемёта. Тихо взвыв сервомоторами башенка повернулась влево, картинка в панорамном прицеле поплыла, исказившись ещё больше. Однако скорость набрать не получалось: мы въехали на территорию усеянную грудами щебня и обломков. Дорога тут шла зигзагом, петляя между развалинами домов и поваленными фонарными столбами. Несомненно устроившие засаду мародёры верно подгадали место. Разве что с фугасом не рассчитали, судя по всему он должен был опрокинуть машину, но не вышло. Дальше всё пошло на рефлексах, думать в бою обстоятельно и законченно у меня никогда не получается. Стабилизируемый гироскопом прицел «спарки» выхватил человеческий силуэт на втором этаже разрушенного двухэтажного дома, выжав спуск, я услышал как рокотнул двумя короткими очередями пулемёт, в брезентовую горловину отбойника глухо зазвенев упали стрелянные гильзы. Белые росчерки пуль высекли каменную крошку, фигуры исчезли в белёсо-зелёном облаке пыли и кирпичного крошева. Машина рывками, то останавливаясь, то резко беря с места рвалась вперёд. Ещё два раза я ловил в перекрестье прицела белые фигуры, пытавшиеся стрелять по машине. Оба раза пули башенного пулемёта словно плетью стегая по развалинам настигали нападавших. Ритм боя затяну, я слился с рукоятью и прицелом, до такой степени, что восклицание Женьки услышал в последний момент: