Так как отдел недвижимости технически подчинялся подразделению фиксированного дохода, Грегори считал Гельбанда ответственным за упущенную возможность по Stuyvesant Town. «Нам потребуются некоторые изменения», – сказал он, подразумевая, что Гельбанд должен уволить пару сотрудников.

На следующий день Гельбанд поднялся на лифте, чтобы увидеть Грегори, который находился на собрании. Гельбанд вошел в зал и заявил: «Джо, ты сказал, что хотел внести некоторые изменения? Так вот, это изменение – я».

– О чем ты говоришь? – спросил Грегори.

– О себе. Я спекся. И я ухожу.

* * *

– Я очень разочарован,[245] – так Дик Фулд отреагировал на доклад о доходах Lehman за второй квартал[246], опубликованный в 6:30 утра понедельника, 9 июня. Убытки составили 2,8 млрд долларов, или 5,12 доллара на акцию. Результаты должны были обсуждаться на селекторном совещании в 10:00, и к этому времени на CNBC уже разошлись не на шутку.

– Дик Фулд – это Lehman. Lehman – это Дик Фулд,[247] – сказал Джордж Бол из Sanders Morris Harris Group. – Есть управляющие, которые носят корпоративный логотип на сердце… Думаю, это очень больно.

Фулд и Грегори смотрели передачу в кабинете Фулда, когда на экране появился Дэвид Эйнхорн из Greenlight Capital.

– Сегодня утром вы сказали себе: «Я так и знал»?[248] – спросил его интервьюер CNBC.

– Ну, видимо, многое из того, что я говорил в последнее время, действительно сегодня получает подтверждение, – ответил он, стараясь казаться как можно более скромным в сложившихся обстоятельствах.

Эйнхорн обсуждал свою озабоченность масштабами списаний, связанных с SunCal и Archstone, и почему они не были сделаны раньше, а затем высказал жесткое предостережение: «Пришло время отказаться от преследований за убеждения и проанализировать, что на самом деле происходит с этим бизнесом».

* * *

В тот же день Чарли Гаспарино[249], крутой репортер CNBC, начал давить на Керри Коэн, представителя Lehman, чтобы подтвердить слухи о скором увольнении Грегори и Каллан. Не под запись Коэн эти слухи опровергла.

Но Гаспарино все еще был настроен скептически и заставил ее связать его с ее боссом Фридхаймом.

– Я так понял, что Джо и Эрин покидают фирму, – сказал он. – Если вы не сделаете официального заявления, я собираюсь придать это огласке.

Когда Гаспарино начинал угрожать дать в эфир информацию, способную повлиять на рынки – тактика для выбивания информации, – большинство руководителей, переступая через себя, старались выполнить просьбу репортера. Фридхайм не думал, что какие-либо кадровые изменения неизбежны, но, прежде чем официально это отрицать, он прошел к Фулду.

– Я собираюсь говорить от своего имени, – сказал Фридхайм, давая понять, что под угрозой находится его авторитет. – Я должен знать, даже если вы всего лишь думаете об этом.

– Нет, – ответил Фулд, – и мыслей таких нет.

– Ну, я планирую поговорить с Джо, – сказал Фридхайм, – потому что мне нужно знать, что у него тоже нет таких мыслей. Я не стану подписываться под тем, в чем не уверен.

– Совершенно точно нет, – заявил Грегори, когда Фридхайм задал вопрос и ему. – Вы можете сказать Гаспарино, что говорили со мной и что мой ответ отрицательный.

Угомонить Гаспарино было легче, чем сдержать нарастающее напряжение внутри фирмы. Банкиры и трейдеры беспокоились, нервничали и злились.

Поздним вечером Скип МакГи переслал Фулду и-мейл от Бенуа д'Анжелины[250], давнего коллеги, бывшего соруководителя инвестиционно-банковского подразделения в лондонском офисе Lehman, который покинул фирму, чтобы открыть собственный хедж-фонд. Таким образом, МакГи делал Фулду не очень тонкий намек.

Многие, многие банкиры звонили мне в последние несколько дней. Настроение поистине ужасно… и впервые я действительно обеспокоен тем, что вся тяжелая работа, которую мы проделали за последние 6-7 лет, может пойти прахом. На мой взгляд, надо срочно сделать вот что.