– Назад! – рыкнул я.

Ада взвизгнула и швырнула в меня арбалетом.

Пустое! Я легко отбил разряженное оружие в сторону, подскочил к ведьме и, ухватив за пучок седых волос, приложил головой о стену. После толкнул оглушенную старуху на мойку, приставил к шее нож и потребовал:

– Говори!

– Ничего не знаю, мастер! – залилась Ада горючими слезами. – Это все бес плешивый попутал!

– На куски порежу! – пообещал я, с досадой глянув на бездыханное тело старого вояки.

Дед свинью подложил? Да никогда не поверю, что у него ума на такое хватило!

– Это все старый, это он все устроил! – продолжила уверять меня ведьма, беззвучно сотрясаясь в рыданиях.

Я встряхнул ее и предупредил:

– Считаю до трех.

– Поверьте, мастер! – взмолилась знахарка. – Это он и его дружки меня с пути истинного сбили!

– С пути истинного тебя полвека назад сбили, – нахмурился я, но хватку слегка ослабил. – Рассказывай с самого начала. Упустишь что – зарежу.

– Не губите!

По морщинистым щекам Ады катились крупные слезы, вот только веры им не было ни на грош, поэтому я начал отсчет:

– Раз!

– Пощадите, мастер!

– Два!

– Все расскажу, все как на духу выложу, – пообещала Ада, – только не губите…

– Расскажешь что-нибудь полезное – не трону.

Старуха шмыгнула носом и попыталась отодвинуться от мойки; я не позволил и прижал ее обратно. Знахарка поерзала-поерзала, поняла, что ничего не выйдет, и зашамкала беззубым ртом.

– Все ведь невинно начиналось, – будто жалуясь, произнесла она наконец. – Просто просили не только вам о Берте докладывать, но и одному знакомцу этого олуха. Золота в два раза больше, а греха никакого – ну как устоять? Да и грозился старый меня со свету сжить, если упорствовать буду.

Я не поверил ни единому слову, но перебивать Аду не стал.

– Но вы ж знаете, мастер, коготок увяз – всей птичке пропасть, – всхлипнула бабка. – Попутал нечистый, вон до чего докатилась – на вас руку подняла…

– Когда это началось? – приступил я к допросу, поняв, что больше ничего полезного она уже не скажет.

– В начале зимы, аккурат как снег повалил, старый меня этим известием огорошил…

– Что сказал?

– Да разве ж теперь припомнишь?

– Жить хочешь? – поинтересовался я.

– Не губите, мастер! – задрожала Ада. – Сказал он, что улыбнулся ему золотом старый сослуживец, мол, они с ним в наемниках под одним кустом дристали, а теперь тот большим человеком стал. В шелка одевается, деньгами налево и направо сорит…

– Ты его знакомца видела?

– Нет, – быстро ответила старуха. – Не видала. Сколько ни упрашивала познакомить, только отшучивался, поганец…

– Дальше что?

– Дальше деньги платили. Исправно платили, без задержек. И ведь не требовали ничего особенного, а тут – такое…

– Что – такое?

– А нешто вы, мастер, не знаете? – горестно вздохнула старуха. – Велели весточку вам передать, будто Берту пугала эти огородные увезли. И куда деваться? Как им отказать было?

– А на самом деле?

– Да кто мне скажет? – вроде как даже удивилась Ада. – Но с нашей улицы никто к дому не подъезжал, у меня сон чуткий.

– Куда ее увезли?

– Ничего не знаю, – продолжала упорствовать старуха. – Велели только вам весточку послать и ничего не объяснили.

– Стрелять в меня тоже велели? – хмыкнул я.

– Нет, старый уверял, будто вы не появитесь больше. А потом вернулся с улицы весь смурной. «Что-то не так пошло», – говорит, а самого трясет всего. Ну, я и перепугалась до смерти…

Не появлюсь больше? Думали, рвану во дворец, а там меня за убийства повяжут? Все продумали, твари!..

– Похищение Леопольда – ваших рук дело?

– Нет! – охнула Ада. – Мы ни сном ни духом! Поверьте, мастер…

Я задумался, стоит ли верить уверениям ведьмы, не пришел ни к какому определенному выводу и спросил:

– Говоришь, старик смурной с улицы вернулся?

– Так и было, мастер! Это все он! Его затея, дурака старого!

– Знаешь, Ада, – ласково улыбнулся я, – вот ни за что не поверю, что ты ни разу за ним не подсмотрела!