– Так Фрейвид хёвдинг был здесь? – быстро спросил Хродмар, отмахнувшись от рассуждений о хозяине хутора. – Когда он был, куда ушел?

– Он ушел к Острому мысу! – торопливо заговорила хозяйка, видя, что фьялли не убивают всех подряд, и спеша их задобрить. Это все-таки случилось – враги пришли в ее дом, а защитить его оказалось некому. – Хёвдинг ушел отсюда два дня назад, а перед этим жил тут целых три дня. Он задержался у нас из-за своей дочери…

– Что? – Хродмар переменился в лице и порывисто шагнул к женщине. Хозяйка вскрикнула и отшатнулась: она никак не ждала, что эти ее слова так взволнуют фьялленландского ярла. – Его дочь была здесь?

– Да, она была… – бормотала хозяйка. Изуродованное болезнью лицо фьялля нагоняло на нее еще больше страху, и она говорила, едва ворочая языком, став еще менее толковой, чем была обычно. – А потом ее отправили в Медный Лес, в ту, другую их усадьбу…

– В Кремнистый Склон? – переспросил Хродмар.

У него закружилась голова: подумать только, Ингвильда, которую он почитал чуть ли не жительницей иного мира, была здесь, в этом самом доме, всего каких-то два дня назад! Мысль о какой-то другой девушке не могла прийти ему в голову, а о Хёрдис он никогда не думал как о дочери Фрейвида. В его глазах она была ведьмой, отродьем троллей. А дочь Фрейвида – это Ингвильда!

А хозяйка, напротив, знать не знала ни о какой другой дочери Фрейвида хёвдинга, кроме той, что наделала здесь такого переполоха и дала пищу для разговоров в течение многих зим.

– Да, в Кремнистый Склон! – поспешно подтвердила она. – В святилище Стоячие Камни. Хёвдинг сказал, что принесет ее в жертву богам, и тогда у него будет удача…

– Что?!

Можно ли обвинять бедную невежественную женщину, напуганную до полусмерти, в том, что не сумела толком рассказать то, что знала? И стоит ли удивляться тому, что Хродмар, истомленный тоской по невесте и тревогой за нее, не нашел в себе терпения расспросить домочадцев Угольных Ям как следует?

Хродмар вцепился в волосы на затылке, зажмурился и несколько мгновений постоял, стараясь собраться с мыслями. Он был сейчас как смесь огня и льда: одна часть его существа онемела от изумления и ужаса, а вторая рвалась немедленно мчаться вслед за Ингвильдой. В Стоячие Камни! В жертву! О Фенрир Волк!

Даже Снеколль, слышавший их беседу, не стал смеяться над такими вестями.

– Я слышал про одного древнего конунга, который под старость стал каждые десять лет приносить в жертву Одину одного из своих сыновей и тем продлевать собственную жизнь! – протянул он. – Но в конце концов сыновья кончились, а новых он не мог родить по дряхлости, и пришлось ему все-таки умереть. Еще я слышал про одного конунга, который принес своего сына в жертву Одину, чтобы выиграть битву с врагом. Битву-то он выиграл, но остался без наследника, и, когда он умер, тот самый враг и захватил его землю. Так что…

Все время этой поучительной речи Хродмар стоял, пытаясь сообразить, где он и что он. И это ему удалось даже несколько раньше, чем Снеколль исчерпал свои воспоминания о древних конунгах, жадных до жизни или до побед. Внезапно сорвавшись с места, Хродмар бросился вон из дома.

– Уходим! – закричал он так, что его услышали одновременно во всех уголках хутора и даже за воротами. – Сёльви и Слагви, вы вернетесь к конунгу и все ему расскажете. А мы идем в Кремнистый Склон!

– Прямо сейчас? На ночь глядя? В Медный Лес? – недоуменно переспрашивали те, кто не слышал его беседы с хозяйкой. – Что ты узнал? Туда ушел сам Фрейвид?

– Туда увезли его невесту, ту самую, и хотят принести в жертву богам! – уже на бегу разъяснял всем Снеколль. – А Хродмару она нужна самому!

Фьялли исчезли так же внезапно, как и появились, а домочадцы Угольных Ям не могли опомниться до самого утра. Они едва верили, что так легко отделались, лишившись всего одной свиньи и кое-каких съестных припасов. Но, несмотря на испуг, женщины расслышали последние слова Снеколля. И долго еще по округе бродили рассказы, будто бы фьялленландский ярл, уродливый лицом, как настоящий тролль, оказался женихом злобной ведьмы. Вот уж пара, так пара!

Обитатели усадьбы Кремнистый Склон давно и с нетерпением ждали вестей. Последние новости об отце привез еще Асольв, которого Фрейвид отослал домой после обручения Ингвильды с Вильмундом, когда сам собирался ехать с дочерью в Конунгагорд на озеро Фрейра. Новых гонцов он не слал, а сами собой вести в глушь Медного Леса не доходили, и в Кремнистом Склоне не знали ни о провозглашении Вильмунда конунгом, ни о начале войны, ни о возвращении Стюрмира от слэттов. Фру Альмвейг не находила себе места от беспокойства, лишившись разом и мужа, и дочери. Асольв ходил хмурый и неразговорчивый; как и раньше, он старался помогать фру Альмвейг по хозяйству, но его прежнее добросовестное рвение пропало. Никогда ему не бывать законным сыном и наследником Фрейвида, не назвать усадьбу Кремнистый Склон своей! После того как Ингвильда обручилась с Вильмундом ярлом, это стало невозможно – нельзя же навязать в родню самому конунгу сына рабыни! Асольв понимал это, но от этого его разочарование не делалось легче. Он с унынием вспоминал давнее, еще летом сделанное, предсказание Хёрдис: никогда ему не стать благородным человеком! Проклятая ведьма, невесть куда пропавшая, опять оказалась права!