Коней разводили по конюшням и расседлывали при свете факелов. Потом надо было затащить в дом добычу и определить Кюлькана в отдельную «камеру».

По дороге в свои покои Олег едва не столкнулся с госпожой главным поваром, спешившей доложить, что ужин уже разогрет.

– Велишь на стол подавать? – Милана вопросительно посмотрела на рыцаря-боярина.

– Да, конечно, – кивнул Горчаков.

Поесть нормально он так и не успел. На ужин была жидкая гречневая каша с кусками куриного мяса, пироги, начиненные рыбой с луком, и еще большое блюдо жирных жареных лещей. На столе стояли миски с капустой, квашенной вместе с яблоками, мисочки с тонко нарезанной редькой. Олег успел съесть только несколько ложек горячей каши. Когда он зачерпнул ложкой капусты, в трапезную вошел Виряс, оставленный Горчаковым дежурить во дворе, и доложил, что прибыл посыльный от Всеволода Юрьевича. Олег отправил ложку в рот и, хрустя капустой, как заяц, отправился одеваться.

Разговор шел в том же помещении, что и в первый раз. И в том же составе. На длинном столе горели четыре толстые восковые свечи в низких медных подсвечниках с ручками, делавшими их похожими на широкие чайные чашки. Желтые трепещущие огоньки освещали только стол и лица сидевших за ним мужчин. Все остальное терялось в полумраке. Привыкшему к яркому электрическому освещению Горчакову такая обстановка казалась неестественной. Типа: «Повреждение на линии. Бригада из Горсетей уже выехала. А мы вот сидим при свечах, травим байки и ждем, когда все починят и дадут свет». В общем, неделовая какая-то атмосфера получалась. Не привык Олег решать серьезные вопросы при свечах. При свечах он любил… ох, это уже совсем другая история.

– И что тебе так моя Коломна далась! – возмущался Роман Ингваревич. – Почто ты ее так упорно сжечь хочешь?

Горчаков ненадолго задумался. Мысль о том, что Коломну надо непременно сжечь, пришла ему на уровне интуиции. И вот сейчас он пытался ее логически обосновать. В памяти очень кстати всплыли строчки:

«Коломна должна встретить Батыя, как Москва Наполеона, – оформилась четкая мысль. – И это будет не мелкая пакость победителям от побежденных. Это серьезная заявка на будущее. Это означает следующее: мы не сдадимся! Мы сами будем жечь собственные города и уничтожать свой хлеб. Мы будем мерзнуть в лесах и голодать, но и вы остаетесь без припасов! Вам нас не сломить, мы будем драться за свою землю до конца! Если придется, то мы поляжем все, но и вас положим столько, сколько сумеем. Легких побед вам тут не будет! Хотите попробовать такую войну? Тогда идите дальше!»

– Сам город жечь не обязательно, – признал Олег. – Достаточно только вывезти или уничтожить припасы и фураж. Но ты ответь мне, Роман Ингваревич: вот если бы ты сам пошел на рать, дошел до вражьего города и увидел его горящим, что бы ты подумал? – Горчаков оперся локтями о стол, подался вперед и уставился на князя вопросительным взглядом.

Теперь задуматься пришлось Роману.

– Даже и не знаю, – ответил через некоторое время коломенский князь, пожимая плечами.

– Ладно, Роман Ингваревич, – не отставал Олег, – я по-другому спрошу: ежели некоему народу ничего не стоит и свой собственный город сжечь, как бы ты помыслил, легко ли тебе будет сей народ покорить?

– А ведь Олег Иванович дело глаголет, – промолвил густым басом Еремей Глебович, и занятые своими мыслями Роман с Олегом разом вздрогнули от неожиданности.

– Это же как перед дракой шапку оземь бросить! – пояснил воевода вопросительно поднявшему брови Всеволоду и негромко пропел:

– Поняли теперь, к чему Олег Иванович клонит, – обратился Еремей Глебович к князьям.

– А ведь верно, – согласился Всеволод. – Надобно нам ворогу показать, что мы на все готовы пойти, лишь бы землю Русскую защитить. И за ценой мы не постоим! Соглашайся, Роман Ингваревич, – развернулся он к сидевшему рядом коломенскому князю. А мы с батюшкой, коли живы будем, поможем тебе отстроиться.

– А ин ладно! – Роман хлопнул тяжелой ладонью по столу. – Уговорили! Ударю и я шапкой оземь!

Князь озорно посмотрел на Всеволода с Олегом и продолжил напевку, начатую воеводой:

Роман насмешливо поглядывал то на Всеволода, то на Олега, явно намекая на их молодость и недостаточную зрелость для принятия судьбоносных решений.

Горчаков тоже решил слегка поддеть коломенского князя и продемонстрировать свою стратегическую состоятельность.

– Нельзя Коломну сейчас удержать, – сказал он. – Монголы все земли рязанские разорили, и припасы у них сейчас есть. Я не сомневаюсь, что их хватит, чтобы с неделю простоять под городом, а дольше Коломна все одно не продержалась бы. Пусть лучше эту неделю враги до Москвы топают. Да по разоренным нами местам.