Шрифт:
– Не знаю, был ли такой, – ответил Питт. – Расскажите, что произошло потом? Ведь Кингсли Блейн был очень высоким человеком, правда?
– Да около шести футов, смею думать. Выше меня. Я не смог поднять его. Знаете, мертвый груз…
– Понимаю. Что вы сделали потом?
Патерсон держался настороженно, лицо его побледнело, он весь напрягся.
– Послал полицейского за мистером Ламбертом. Я понимал, что дело это важное, не по моему званию. И пока он ходил, то, наверное, были самые долгие полчаса в моей жизни.
Ну, в этом-то Питт не сомневался. Его воображение рисовало молодого человека, который стоит на блестящих в утреннем свете камнях мостовой, его дыхание вырывается паром на морозном воздухе; рядом – холодный горн, который так и не разжег испуганный мальчик-подручный, и страшно обезображенный труп Кингсли Блейна, все еще распятый на двери, раны на его руках в запекшейся крови.
Наверное, Патерсон вновь мысленно видел эту жуткую картину. На лице его было тоскливое выражение, он гримасничал, пытаясь взять себя в руки.
– Продолжайте, – подбодрил его Томас. – Пришел мистер Ламберт, и, наверное, с ним был врач судебно-медицинской экспертизы?
– Да, сэр.
– Мальчик-подручный до чего-нибудь дотрагивался?
В любых других обстоятельствах напряженное лицо Патерсона выглядело бы смешным; теперь же оно казалось лишь трагичнее и человечнее.
– Господи помилуй, да нет же, сэр! Бедняга парень со страха прямо рехнулся. Готовый клиент для Бедлама [8] , вот какой он был. Он бы не притронулся к трупу даже ради спасения собственной жизни.
8
Бедлам – психиатрическая больница в Лондоне. Первоначально была названа в честь Марии из Вифлеема. Впоследствии слово «Вифлеем» – в английском произношении «Бетлиэм» – преобразовалось в «Бедлам».
Питт улыбнулся.
– Да, наверное, но кто-то же снял тело?
Патерсон с трудом проглотил комок в горле. Он так побледнел, что Питт стал опасаться, как бы его не вырвало.
– Это я сделал, сэр, вместе с врачом. Гвозди были крепко вбиты, пришлось орудовать клещами. А мальчик потом продал все, что у него было, и опять уехал к себе в деревню, откуда был родом. – Патерсон поежился. – И потом уже не занимался кузнечным ремеслом. А на том месте теперь кирпичом торгуют, даром что называется по-прежнему Фэрриерс-лейн. Может, будет потом Брик-лейн… [9]
9
Фэрриерс-лейн ( англ.Farrier’s Lane) переводится как Кузнечный переулок, а Брик-лейн ( англ.Brick Lane) – как Кирпичный переулок.
Инспектору очень не хотелось возвращать сержанта к предмету разговора, о котором тот так хотел забыть, но выбора не было.
– Что вам тогда сказал врач, прежде чем осмотрел тело более тщательно? Вы же должны были спросить его?
– Да, сэр, он сказал, что убитого… мы тогда не знали, как его звать, это было до того, как мы обыскали его карманы… Мне надо было сделать это сразу же, но я не мог себя заставить, – он посмотрел на Питта одновременно с вызовом и чувством вины; Томасу показалось, что в душе у Патерсона идет борьба противоречивых чувств. – Врач сказал, что мистера Блейна убили прежде, чем распяли, – продолжал сержант, – поэтому из его рук и ног вытекло не очень много крови. И что он умер из-за раны в боку.
– А врач сказал, чем тот был ранен в бок? – перебил его Питт.
– Он сказал, что догадывается, – неохотно продолжал Патерсон, – но потом сказал, что прежде ошибался.
– Неважно, что он говорил потом. Что он вам сказал?
– Сказал, что его ударили каким-то очень длинным ножом, словно меч, который носят итальянцы, с узким лезвием. – Патерсон покачал в раздумье головой. – Но потом, когда осмотрел тело, то сказал, что это, наверное, один из длинных кузнечных гвоздей, вроде тех, какими его прибили к двери.
– Он говорил, когда Блейн умер?
– В полночь или около того. Так что бедняга был мертвым уже довольно давно. Сказал, это точно случилось не в последние два-три часа. А разговаривали мы с врачом в половине седьмого утра. Он сказал, что это, наверное, случилось до двух ночи, – на лице Патерсона отразилось некоторое раздражение, – но мы-то знали, когда, сэр, – из показаний швейцара и людей, которые тогда околачивались возле Фэрриерс-лейн и видели Годмена после того, что он совершил.
– Но вы тогда об этом не знали, – уточнил Питт.
– Нет.
– А что вы уяснили, глядя на труп?
– Что это был джентльмен, – начал Патерсон, снова напрягаясь при воспоминании. – Это было понятно по одежде и по рукам – он никогда не занимался тяжелым трудом. Одежда была дорогая и даже вроде праздничная – черный сюртук, рубашка с рюшами, золотые запонки, шелковый шарф и все такое прочее. И плащ, который надевают, когда в оперу едут.
Он опять вздрогнул.