Однако не могу понять тех политиков, которые пытаются на жертвах борьбы с террористами и бандитами сколотить для себя политический капитал. Некоторые из них вовсю стараются доказать, что служба в Вооруженных силах не идет на пользу юношам, а наоборот — приводит к их гибели и увечьям. Так и хочется спросить: а почему не бьют тревогу по поводу того, что в автомобильных катастрофах ежегодно погибают более 30 тысячи россиян? За один год жертв на дорогах больше, нежели за всю новейшую полувековую историю участия российских Вооруженных сил в локальных конфликтах, включая Афганистан и обе чеченские военные кампании. Но об этой национальной беде если кто и упомянет, так это начальник ГИБДД России. Да и то при подведении итогов года.

Для меня, например, очевидно: чтобы меньше было аварий с человеческими жертвами на дорогах, надо не только строго наказывать коррумпированных «гаишников» и пьяных водителей, но и качественно ремонтировать и строить эти самые дороги. И если кто-то из политиков попытается «сесть» на эту тему, то изволь, докажи делом свою правоту: «выбей» деньги под дорожное строительство у правительства России или внедри систему частных дорог, оптимальную схему производства дорожного покрытия и т. д. А если твои дорожные идеи окажутся просто сотрясением воздуха, мыльным пузырем, тогда это достойный финал политической карьеры.

Но не только автокатастрофы уносят человеческие жизни. Сколько сегодня душ человеческих загублено пьянством и наркоманией! Почему же недейственно борются с этим злом, опять же пытаясь критические стрелки перевести в основном на армию.

С армией проще. Если с трибуны Госдумы сказать что-то критическое про Вооруженные силы — в худшем случае обвинят в отсутствии патриотизма. Так что из этого? В конце концов, русофобство все еще модно. И потом, отвечать за промахи и поражения в военном строительстве есть кому — для этого генералы и существуют. Может быть, поэтому сделать военным какую-нибудь «бяку» сегодня стало для некоторых «либералов» чуть ли не делом политической чести.

Возможно, логику поведения некоторых наших законодателей я показываю несколько упрощенно, но по сути очень близко к реальности.

Да, сохранение жизни подчиненных в первую очередь — самая главная забота офицеров и генералов, которым матери отдали своих сыновей. Но тысячу раз не прав будет тот, кто станет утверждать, что это обязанность только кадровых военных. Хотя бы потому, что армия — точный слепок российского общества. От того, насколько подразделения и воинские части в состоянии выполнить боевые задачи, зависит обеспечение защиты государства.

К примеру. Во второй половине прошлого века Советская армия по своей мощи могла противостоять странам блока НАТО. Еще в 1991 году на вооружении в СССР имелись 64 тысячи танков, 67 тысяч орудий и минометов, 76 тысяч БМП и БТР, 10 тысяч самолетов и вертолетов, да еще приплюсуйте к этому количеству комплект техники и вооружения на 3–4 миллиона резервистов. Но уже к началу первой чеченской кампании в 1994 году в России с трудом собрали технику и амуницию для одной общевойсковой армии! Где и как растворилась невиданная боевая мощь СССР? Это остается тайной за семью печатями.

Хотя дело тут не столько в количестве техники, сколько в ее качественных характеристиках, боевых возможностях. И само собой — в обучении солдат умело владеть этой техникой (стрелять и поражать цель с первого выстрела и первой очередью, определять свое местонахождение, не выходя из боевой машины, и т. д.). А если посмотреть на экипировку нашего солдата (бахилы-сапоги, бронежилет весом с гирю, вещмешок образца 1917 года) — рыдать хочется! Неужели мы хуже американского «янки», на экипировку которого любо-дорого посмотреть.

Прошу понять меня правильно: эти цифры и разговор о современной технике и экипировке — не дань ностальгии по мировой мощи Советской армии, но повод в то же время сказать: пора определиться с отношением государства к своей армии. Мне запомнилось такое высказывание: «Государство сильно своей армией. С ним считаются и его уважают, если армия твердо стоит на ногах, а в ее рядах служат люди, сильные духом, и на вооружении ее находится современная боевая техника».

В новейшей истории России об этом, очевидно, забыли: фактически за десять лет сократили Вооруженные силы страны в 4 раза — с 4 миллионов 800 тысяч человек до 1 миллиона 200 тысяч. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в активную фазу контр-террористической операции к декабрю 1999 года в Чечню прибыли военнослужащие практически со всей России: забайкальские танкисты, североморские морские пехотинцы, десантники Псковской дивизии ВДВ, ставший легендарным 245-й мотострелковый полк из Московского военного округа, якуты-снайперы из Дальневосточного военного округа… всех и не перечислишь.