Начав сниматься в эротическом фильме, Шэрон почувствовала, что попала под сильное влияние Верхувена: «Я не знала, сколь далеко он заведет меня в процессе съемок как режиссер. Я ему очень доверяла. Но это меня немного пугало. Я считаю, что актер должен всегда оставаться настороже и контролировать ситуацию. Но с Паулем бывало так, что мы отдавали правление в его руки и говорили: «Веди нас».

Сам Верхувен говорит: «Как режиссер я оказался в треугольнике между Майклом и Шэрон. Наша взаимная психологическая и сексуальная симпатия была очень важна для работы. С Шэрон у нас были взаимоотношения типа любовь-ненависть, они возникли еще во время съемок фильма «Вспомнить все». Однажды она сказала: «Он меня любит, а я его ненавижу». Но это не было правдой. Наши отношения строились на взаимной любви. Мы постоянно воевали, но тут же мирились. Во время съемок мы часто обнимались и целовали друг друга. Между нами возникло сильное эротическое напряжение. Но если бы мы дали ему выход, то тут же потеряли бы контроль. Если режиссер дает ход этим «сексуальным» отношениям, то на экране их уже не бывает: все заканчивается в постели режиссера».

Верхувен намеренно не снимал интимные сцены в течение первых семи недель работы над фильмом, но по меньшей мере раз в неделю он обсуждал их с Шэрон и Майклом. Он говорил: «Процесс съемок созвучен хореографии, все должно быть тщательно выстроено».

Но вот, наконец, наступило время съемок интимных сцен. В роскошном доме на пляже под Сан-Франциско были обставлены апартаменты героини Шэрон. Для владельца дома наступили тяжелые времена, и он был вынужден продать всю обстановку. Теренс Марш, художник-постановщик фильма, получил возможность создать интерьер по своему вкусу. Он привез в дом ценные картины и скульптуры, позаимствованные у известных художников из Сан-Франциско. Он потратил на убранство апартаментов около миллиона долларов, но режиссер согласился, что дело того стоило.

Именно в этих апартаментах снималось большинство интимных сцен между Дугласом и Стоун.

Шэрон сразу поняла, что роль в «Основном инстинкте» — самый лучший и, возможно, последний крупный шанс показать себя. Поэтому ей нечего было скрывать. Она хотела, чтобы интимные сцены были сняты в «грубой, жесткой» манере. По ее мнению, «слишком многие откровенные сцены снимались Голливудом чересчур мягко». С самого начала она заявила режиссеру, что если они обрызгают ее водой и начнут снимать в тусклом голубоватом свете, то она откажется от съемок, так как считает это мерзким.

Хорошо зная запросы компании «Каролко», Верхувен снимал интимные сцены под разным углом, чтобы потом можно было смонтировать несколько версий для различных кинорынков. Он постоянно помнил о том, что самую жесткую версию фильма можно будет показать только в Европе. Как режиссер он должен был находить способы выражения на экране того, что было написано на бумаге. Например, в сценарии говорилось: «Он опускается на нее». Верхувен объясняет: «Я считал себя вправе немного отступать от написанного сценаристом. Я должен был выстраивать каждое движение, каждый кадр, стараясь осуществить его замысел».

Сцены были настолько откровенными, что после выхода фильма на экран то и дело возникал вопрос: не использовали ли главные герои дублеров для съемок наиболее интимных частей тела. Ответ Шэрон: «Конечно, нет. Не было никаких дублеров. Мы все делали сами. Мы с Майклом старались зайти так далеко, как только было возможно».

Выяснив это, зрители задавали следующий вопрос: занимались ли они любовью во время съемок в действительности? Шэрон объясняла: «Посмотрите, в фильме у меня идет четырехминутная любовная сцена с Майклом Дугласом, во время которой я испытываю три оргазма. Это вам о чем-нибудь говорит? Разве может женщина испытывать оргазм в таких неестественных, с точки зрения анатомии, позах? Пришлите мне такую женщину домой, чтобы она меня этому научила».

Майкл Дуглас выразился определеннее. Он заявил, что в действительности никакого секса не было, это все сплетни. Он сказал: «Близость предполагает потерю контроля, потерю себя. Актеры изображают любовь, поставленную режиссером. Она царапает вам спину, вы должны выгнуться дугой дважды, затем еще раз, потом перекатиться на спину, раз — снято. Вот как играют такие сцены, их стараются поставить как можно правдоподобнее и в то же время внимательно отслеживают каждое движение и контролируют все технические аспекты. Честно говоря, после первых 10–15 минут неловкость исчезает и съемки сцены превращаются в настоящий марафон. Вы должны находиться в отличной физической форме, потому что выдержать такие нагрузки нелегко».

Шэрон: «Я не думаю, что женщинам хочется, чтобы их швыряли на диван или прижимали к стене. Но и у них стали возникать сексуальные фантазии. Они думают: «Этот парень может так делать. Я слышала, ему заплатили за это 14 миллионов долларов! Я бы тоже заплатила 14 миллионов долларов своему другу, если бы он проделал со мной такое».

Одна из таких головокружительных сцен происходит между лихим рок-музыкантом в стиле Мика Джаггера и длинноногой блондинкой. Режиссер постарался завуалировать эту смелую соблазнительницу, лица ее на экране не видно. Но после выхода фильма на экран, Верхувен признался, что все это проделала Шэрон Стоун. «Я думаю, многие зрители до сих пор пытаются сравнить ее формы в различных откровенных сценах фильма, чтобы установить, кто же это все-таки был». Верхувен считает, что Шэрон сыграла эту сцену великолепно.

Сама Шэрон Стоун подчеркивала, что она делала все не ради денег, а во имя удовлетворения актерских амбиций. В этой роли ей представилась возможность исследовать то, чего не было раньше. Именно новизна ощущений и возбуждает ее. «Хотя, — призналась она, — страшновато видеть на экране те части тела, которые мы обычно скрываем».

Она объясняет, что, когда актриса играет роль типа Кэтрин Трамель, то невозможно посмотреть на себя со стороны и оценить сделанное. Это потом ты видишь, что получилось, и со временем приходишь к выводу, что все вышло не так плохо, как представлялось вначале.