Патриархат многим пожертвовал в эти годы, чтобы сохранить подчинение Русской Православной Церкви. Кажется, и Берладником — тоже. Правда, остался сынок его — Ростислав. С тем же прозвищем — Берладник. Такой же неуёмный искатель Галича. В истории его тоже убьют. Тоже ядом. Но — не пищевым: «Схвативши его израненным, мадьяры приложили к ранам его зелье, отчего он и умер». Но это уже другая история.

После неудачного похода Кобе пришлось уехать в Грузию. Слава его покачнулась. Нужна была новая война для новой славы. В этом, 1161 году, грузинский царь Георгий освободил от сельджуков армянский город Анн. Коба и другие кыпчаки принимали в боях активное участие. Вскоре хан Кобяк вернулся в Степь. С новой славой, с новой богатой добычей, с новыми помощниками, сподвижниками, слугами и рабами. С новыми знаниями в части тактики, осады городов, военных орудий.

Хан Беру удержал свою орду от распада и поглощения соседями. Узнав, о возвращении Кобы в Степь, Беру стал готовиться к войне — удар камчой по лицу забыть невозможно. Стал искать союзников. Посоветовался со старым Боняком. И — нашёл. В 1163 году Великий Князь Киевский Ростислав Мстиславич женил своего третьего сына Рюрика на дочке Берук-хана. Воевать сразу и против половецкой орды, и против русской дружины… Коба рвал дорогие покрывала в своём шатре… Но войну не начал. Отложил. На восемь лет.

Ропака так и не удалось уговорить жениться. Поэтому и играли свадьбу третьего сына для замирения со «степными хищниками». Конечно, Степь никогда не бывает мирной, происходят какие-то набеги, грабят караваны на Днепровских порогах. Но большой войны — нет.

Были и внутренние последствия Изиной смерти. Снова Карамзин:

«Великий Князь…нашел способ дружелюбно разделаться с Андреем (Боголюбским), который добровольно уступил ему Новгород, изведав беспокойную строптивость его жителей. Обузданные согласием двух сильных Государей, они молчали, и Святослав Ростиславич (Ропак) возвратился управлять ими».

Новгородцы не любили брать князей, которые прежде были у них, по очень естественной причине: такой князь не мог установить наряда, доброхотствуя своим прежним приятелям, преследуя врагов, усилиями которых был изгнан. Но что они могли сделать теперь против согласной воли двух сильнейших князей на Руси? Они принуждены были принять Святослава «на всей воле его». Новгородские вольности, данные четверть века назад старшим из Гориславичей — Всеволодом, закончились. Временно.

Шесть лет — с марта 1161 по март 1167 — кажется, последний длительный период мира на «Святой Руси». Ни внутренней большой замятни, ни большого внешнего нашествия. Последнее затишье — вплоть до татаро-монгол.

В первые дни марта 1169 года, ехал я по Киевской горе в двор боярский, где встал, после разгрома киевского, князь Ропак.

Было хмурое, серое, туманное утро. Сырое, холодное, промозглое. Холодные капли висели в воздухе, и лицо моё было мокро. В воздухе стоял мерзкий запах мокрого пожарища. Снег, и без того грязный от сажи и пепла недавно сгоревших домов, усадеб, церквей начал оседать и открывать взору всю ту гадость, которую прикрывал он целую зиму, а особливо — последнюю неделю, своим чистеньким белым покрывалом. Помимо множества разнообразных экскрементов городских и домашних животных, людей и птицы, являлись на поверхность и непогребённые ещё мертвецы, и части тел их, и всевозможное имение их, брошенное ли, поломанное ли. Киевские погорельцы копались в этих отбросах, споря между собой да с тучами воронья, кормившегося с того же.

Ссора между предводителями нашего похода дошла к тому часу до последней грани. Победа наша, взятие «на щит» «матери городов русских», во всякий день могла обернуться погибелью. Недавние победители — полки суздальские и смоленские готовы были с не меньшей отвагой и геройством вцепиться друг в друга, в страшной сече вырезая своих вчерашних боевых сотоварищей.

Будучи едва ли не важнейшей причиной этой взаимной нелюбви русских князей, дошедшей уже до едва прикрытой злобы, я не мог даже и пытаться примирить их. Ибо изменения, коих добивался князь Андрей были, в немалой их части, внушены ему мною самим. Ни сам я, ни уж тем более князь Андрей, по свойству характера его, отступить не могли. Ибо сие означало бы нашу неправоту. И — «Погибель Земли Русской» менее чем через 69 лет.

Однако и боевая победа наша над недавними союзниками была бы несчастием. Чему радоваться, взирая на побитые лучшие полки русские?

Меня пустили во двор, где немногих людей моих спешно окружили оружные смоленские воины. Пустили и в хоромы, занятые князем. Вот тогда я и рассказал Ропаку историю о тайных жене и сыне его. Вернул подарок его — золотые серёжки покойной. После же подведя к окну, указал на людей моих, окружённых его гриднями, на подростка, стоявшего меж ними и державшего повод моего коня.

– Ты ведь так и не женился, Ропак. И сыновей у тебя не народилось. Пойдём, князь, познакомлю тебя. С отроком, с Пантелеймоном.

Свита княжеская стояла в изумлении, когда мы шли через двор. Меня не зарезали прямо в палатах, не вкинули в поруб с заломленными руками, просто — не вышибли с позором. По обычаю русскому хозяин провожает маловажного или неприятного гостя до верха лестницы, среднего — до середины. И лишь особо важного и особо любимого — до нижней ступеньки. Князь Ропак проводил меня до середины двора. Посмотрел на белёсые волосы, на твердеющие, как у него самого, высокие скулы…