Отец устроил в доме кинозал, а лужайки приспособил для бейсбола и футбола. Он считал, что спорт воспитывает волю и командный дух. Побуждает планировать и строить тактику. Учит побеждать. Умение держать удар, давать сдачи и побеждать Джо считал главным для детей.

Школа тоже считалась важным делом. И Джек старался. Был вежлив и усидчив. Мать, следя за его успехами, часто общалась с учителями. А отец нередко звал педагогов посмотреть новый фильм в своем домашнем кинозале.

Его операции оставались рискованными, но он процветал. Помня о своей трудной юности, он обеспечил малышам уютное детство. Они не знали забот и трудов, кроме школы и спорта. Даже девочки любили соревнования. Кроме разве что Розмари, которая росла задумчивой и молчаливой. Зато резвушку Кэтлин прозвали Кик [9] . Упорством она не уступала братьям.

А те старались во всем соответствовать ожиданиям отца.

В пятом классе Джек впервые показал талант дипломата и политика. Он направил отцу записку под названием «Прошение о повышении». В этом своеобразном сочетании политической петиции и дипломатической ноты говорилось: «Я получаю 40 центов на расходы. И раньше враз истратил бы 20 центов, оставшись ни с чем… Но теперь я скаут, и мне нужны фляги, рюкзаки, одеяла, фонарики и все такое. Эти вещи прослужат годы, не то что шоколадное мороженое… Итак, прошу повысить мой бюджет на 30 центов. Они нужны для покупок покупки. И вообще…».

А в тринадцать лет Джон уже учился в католической Школе Кентербери в Коннектикуте. Первую разлуку с домом он пережил непросто, но уже вскоре освоился в новой жизни. «Похоже, я вернусь довольно благочистивым», — писал он матери. Но исправно посещая часовню, он не забывал о спорте: «Сегодня у нас была тренировка по футболу»… А отцу писал: «Проходим «Айвенго». Я помню все эпизоды книги — за контрольную по ней я получил 89 (по пятибалльной шкале — пять с минусом), но не помню, где мои перчатки, билеты в кино, спортивная форма…».

Он преуспевал в спорте. Бейсбол, баскетбол, легкая атлетика… 50 ярдов [10] проплывал за тридцать секунд. Придет день, и это спасет ему жизнь.

Но пока жизнь была легка. Для Джека. Но не для страны. Шел 1930 год, в штатах свирепствовала депрессия, а Джон писал отцу: «Я только что узнал про крах рынка. А еще мне нужны бейсбольные мячи…».

Учился он шаляй-валяй. Хоть и преуспевал в спорте, истории и литературе. А вот латынь, изучению которой в католических школах уделяют особое внимание, ему не давалась. Ну что ты будешь делать! Получить по ней выше 55 баллов (три с минусом) было выше его сил. Он бился над древнеримскими пословицами и неправильными глаголами, но толку было мало. Впрочем, год завершил приступ аппендицита, и Джек так и не доказал, что может с ними справиться.

Поправившись, он поступил в «Чоат Розмари Холл» — частную школу с суровым конкурсом (там и теперь готовят в элитные университеты). За несколько лет до того здесь учились его будущие партнеры в политике Эдлай Стивенсон и Честер Боулс. А также брат — Джо-младший.

Отец понимал: ребята должны уметь ориентироваться в пространстве куда более широком и жестком, чем среда католических школ. В Чоате его сыновья состязались с детьми видных янки. Впрочем, в школе царила веротерпимость и Джон спокойно ощущал себя католиком.

«Я причастился, — писал он маме. — Молитвенник получил. И еще… Пришлите, пожалуйста, кашемировый шарф, а то здесь жуткий холод». А также «пуловеры, галстуки, грампластинки и шоколадный пирог со взбитыми сливками».

Жил он в кирпичном доме викторианского стиля близ квартиры коменданта, и по воскресеньям его обоняние тешил чудный запах вафель, что пекла комендантша. А кроме того, комендант был тренером футбольной команды и утверждал в ней дисциплину, гоняя мальчишек веслом. Спустя годы Кеннеди посетит Чоат, чтобы принять титул Выпускник года, и, приветствуя своего бывшего наставника, напомнит: «Вы ведь так ни разу не догнали меня, верно?»

В элитных школах Новой Англии ценят быстрых и ловких парней. Джон враз завоевал популярность, хотя, как и прежде, не блистал оценками. Но английский и история были в порядке. И хотя на учительском жаргоне его звали «джентльмен Си» — середнячок, его вежливость и покладистость вызывали симпатию. Шестьдесят четвертый по успеваемости из ста двенадцати — таков был его ранг среди выпускников. Но товарищи верили в него и подтвердили это, присудив титул «готового к успеху».

Но отца не устраивала готовность. Он хотел успеха. Очевидного и несомненного. О чем и говорил, когда во время каникул Джек приезжал в новый дом Кеннеди в городке Хианнис-Порт на мысе Кейп-Код. Они оба любили этот дом, с окнами на долгий пляж. Здесь во время теннисных матчей и мужских бесед они обсуждали его будущее.

И Джек от души старался оправдать надежды отца. Всякий раз после их бесед он зарекался исправиться, а неудачи затенял в письмах новостями о победах в спорте. И тут же добавлял: «Я себя не оправдываю. Но, взявшись за ум, я поначалу стараюсь и получаю хорошие оценки, а потом все равно сползаю ниже». В выпускном классе он пишет: «Я решил прекратить валять дурака. Это очень важно — хорошо поработать в этом году, если я хочу поехать в Англию. Я обдумал свое поведение и осознал, что обманывал только себя, делая вид, что усердно учусь».