— О, Дюбуа! Явился! — не прошло и часа, как отлучившийся по нужде капрал, исполнявший обязанности секретаря, возник из сумрака аллеи.

— Смотрите-ка, он не один!

Наставив на арестованного ружьё, Дюбуа вёл его к начальству.

— Поджигатель! — издали кричал Дюбуа. — Я его поймал!

«Поджигатель» был сухоньким старичком, маленьким и сутулым. Седые волосы его были растрёпаны, руки связаны сзади носовым платком. Наверняка Дюбуа позаимствовал платок у арестанта, потому что у него самого носовых платков не водилось.

— Мой генерал, разрешите обратиться! — окрылённый удачей, капрал сиял, как новенький золотой наполеондор. — Я достал вам линзы!

И он торжественно вручил генералу отобранное у «поджигателя» пенсне, твёрдо уверенный, что пленнику оно всё равно больше не пригодится.

Чудаковатый старичок стоял, понурясь, и бормотал что-то по-немецки.

— Он, кажется, немец! — сказал Руся, с состраданием глядя на старого человека. — Ему незачем поджигать!

— А-а! Что с того! — заявил Дюбуа самодовольно. — Шмидт тоже немец! Они заодно!

— Сомневаюсь, что это так… И что теперь с ним будет?

— Он будет допрошен и наказан, как заслуживает, — процедил генерал Лоэр, не глядя на «поджигателя», — повешен или расстрелян с прочими, которые арестованы за ту же вину.

— Наверное, ему хорошо платили! — Дюбуа просто распирало от гордости.

— С чего ты взял? — обратился к капралу один из младших офицеров, стоявших рядом.

— У него отличные карманные часы. Серебряные. С музыкой! Но-но, они теперь мои!

— А это что?

— Ах, это. Тоже в кармане лежало.

— Дай посмотреть! — сказал кто-то.

— Это — смотри, а часы — не трогай, — и Дюбуа, нахмурясь, спрятал часы в карман.

Унтер взял в руки небольшую фигурку.

— Смотри-ка, горнист! Тоже серебряный, или как?

— Да нет, это олово.

— Олово? — разочарованно протянул унтер, теряя к фигурке интерес.

Руся придвинулся поближе.

— Русский гусар! — волнуясь, звонко выкрикнул он.

— Где? Где? — шарахнулись французы, хватаясь за оружие.

— Да вот! — мальчик ткнул пальцем в оловянного солдатика. — Откуда он у этого человека? Император дорого бы отдал, чтобы иметь такую фигурку, уж поверьте.

Окружающие засмеялись, но мальчик не смутился.

— Уж я-то знаю, сам подарил его величеству одного солдатика. Если не верите, спросите у мсье Коленкура.

Генерал задумался. Ему вдруг пришла в голову мысль о младенцах, чьими устами глаголет истина. «Младенец», меж тем, раскрыл уста и произнёс следующее:

— Господин генерал, надо расспросить старика, может у него целая коллекция припрятана! Если да, стоит её разыскать.

— Доставим его в штаб, там и разберёмся, — решил генерал. — Капрал, организуйте конвой.

— Позвольте мне сопровождать арестованного, господин генерал!

— Дозволяю, Виньон, дозволяю, — кивнул тот, сведя глаза к переносице и осторожно примеряя трофейное пенсне.

Из Воронцово ехали шагом. Поджигатель, привязанный веревкой к седлу, плёлся пешком. Весь отряд генерала Лоэра давно уже уехал вперёд и скрылся из виду.

По крайней мере одного из двух приставленных к арестанту конвоиров это не смущало. Напротив, малыш Виньон был доволен. Оставалось придумать, как избавиться от напарника.

Старик смотрел на мальчика как-то странно. Он всё время шевелил губами, и Русе казалось, что старик то ли молится, то ли что-то напевает. Руся прислушался. Это была песенка.

— Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, — еле слышно пробормотал пленный, и опять пристально посмотрел на Русю.

Руся, смутившись, отвернулся.

Малышу Виньону очень хотелось поговорить с пленным. Он был уверен, что веснушчатый француз-сержант, ехавший рядом, не знает ни бельмеса ни на каком другом языке, кроме родного. Тем не менее, он не решался заговорить со стариком даже по-немецки, боясь возбудить у француза подозрения.

Ехали долго. Ни сержант, ни малыш Виньон Москвы не знали. В конце концов, они заплутали в каких-то кривых переулках. Хотели спросить дорогу. Торопившиеся им навстречу люди, смеясь и оживлённо переговариваясь, тащили что-то в кувшинах и крынках. Вот попались двое с целым тазом. Латунный таз был наполнен чем-то густым и светло-жёлтым.

— Масло, что ли? — заинтересовался второй конвойный, привстав на стременах и вглядываясь в содержимое таза. Он принюхался. — Мёд! Мать честная, сколько мёда! Где взяли? — крикнул он тем, что вдвоём еле тащили полный мёдом таз.