Она повернулась и с вызовом посмотрела на Бориса. Этот взгляд и был тем самым толчком. Рука Фомина легла ей на колено. Пока только на полупрозрачную ткань черного цветастого платья. Но это продолжалось совсем недолго, потом Фомин разобрался в складках ее одежды, и вот уже он погладил ее острую коленку своей нежной рукой.

По телу Арины пробежала едва заметная дрожь, но этого было достаточно, чтобы Борис понял — сейчас она снова будет принадлежать ему. Потому что он — ее мужчина… И она хочет именно его.

Он пересел к ней, и они откинулись на спинку сиденья. Он погладил ее грудь и даже сквозь лифчик ощутил, как набухли ее соски. Борис склонился к лицу Арины и, проведя рукой по шикарным каштановым волосам, поцеловал ее в губы.

Вскоре они уже лежали на тесной кушетке спального вагона. Дыхание их участилось, и Борис бережно повернул Арину на живот и приподнял за талию. Спустя несколько секунд его плоть уже вошла в желавшую принять его лагуну.

Спонтанная безумная страсть, подстегнутая выпитым вином, овладела ими. И это соитие в купе спального вагона стало триумфом, высшей точкой союза между мужчиной и женщиной, в которую одновременно верили и не верили они оба…

…Когда все завершилось, Борис посмотрел на часы. До Москвы оставалось еще целых восемь часов. А ему предстояло действительно важное дело. Пора было отдыхать.

Он посмотрел на Арину. Она уже спала, и сон вечной грешницы был, казалось, чист и непорочен, как у девочки дошкольного возраста.

Борис усмехнулся и, закурив сигарету, улегся на свое место. Некоторое время он не думал ни о чем. Только перед самым сном ему в голову пришла мысль, которая показалась ему забавной.

«Да, после меня женщины уже не живут… спокойно», — с гордостью за себя подумал он, затушил сигарету и безмятежно заснул.

Виктор зашел в подъезд и снова перекрестился. Он остановился на первом этаже, вздохнул и еще раз все взвесил. Нет, таких совпадений не бывает… Да и сколько можно, в конце концов, пребывать на задворках сексуальной жизни! Пора решительно вклиниваться в этот мир и бороться за свои интересы.

Почему все лучшее достается в этом мире Борису Фомину? У него одного две красивые женщины, и Виктор Лохман тоже хочет называть их своими. Только не очень это у него получается. Сколько сил он потратил, чтобы Арина стала его женщиной…

Но все пошло прахом: она подло обманула его, уехав в командировку вместе с Фоминым. А накануне отказала Виктору в близости, сославшись на усталость.

Ну, ничего, успокаивал он себя. Катю Удальцову, кажется, изрядно утомил образ жизни ее мужа — постоянные пьянки и скандалы. Пора воспользоваться ситуацией.

Дверь открылась перед ним сразу же. Катя встретила его в какой-то засаленной маечке и шортах, изготовленных кустарным способом из старых джинсов египетского производства.

«Да, не фонтан, конечно, прикид-то», — с некоторым разочарованием отметил про себя Лохман. Негоже так встречать дорогого гостя.

— Ты не обращай на меня внимания, проходи, — словно угадав его мысли, сказала Катя. — Я занималась стиркой, поэтому не могу выглядеть как примадонна оперного театра.

Лохман пожал плечами, прошел в гостиную и уселся в кресло, выставив перед этим на журнальный столик принесенные им выпивку и закуску.

— Итак, ты не знаешь, зачем уехал Борис в Москву? — спросил он, когда Катя, наконец покончив со своими домашними делами, уселась рядом с ним и пропустила одну стопочку.

— Ему нужно решить вопрос с регистрацией одной фирмы, — ответила она. — По крайней мере, именно так он написал в своей записке.

— Я представляю, как и, главное, чем он сейчас ее регистрирует. — Лохман, несмотря на свое крайне нервозное состояние, сохранил присущие ему язвительность и насмешливость. — И что вообще он сейчас регистрирует?

— Слушай, ты с ума, что ли, совсем сошел? Сидишь дома, белого света не видишь, и едет крыша-то потихоньку… — Катя тоже была на взводе и начала нервно постукивать ногой.

Лохман обратил на это внимание и, скосив взгляд, заметил:

— А ноги у тебя, Катюша, красивые…

— Слушай, Лохман! Если ты сейчас не заговоришь по существу, я тебя выставлю вон! — Удальцова буквально заорала.

И это, как ни странно, вселило в Лохмана уверенность, которой так не хватало ему, когда он ехал в машине.

— Еще по стопочке, Катюша? — предложил он, разливая водку.

— Витя, что ты знаешь о Борисе? Что ты хотел мне сказать? — Удальцова с каким-то даже оттенком мольбы посмотрела на него.

— Твое здоровье, моя дорогая! — улыбнулся Виктор, обнажив ряд желтых прокуренных зубов и окидывая Катю взглядом, полным желания.