— Зачем? Возможно, он уже мертв. Благодарю вас.

— Это слишком тяжкое обвинение, мистер Хиллман.

— Пожалуйста, дайте мне пройти. — Он судорожно посмотрел на часы. — Я опаздываю.

Он прошел мимо меня и взбежал вверх по лестнице так, словно я за ним гнался. Разговор вышел крайне неприятным. И дальше на всем пути в Лос-Анджелес неприятности преследовали меня.

Купив себе большую шляпу, чтобы скрыть повязку на голове, я нанес краткий визит в голливудское отделение уголовной полиции. Никто из сыщиков на всех этажах этого здания не опознал миссис Браун по фотографии ее трупа. Тогда я отправился в отдел новостей голливудской газеты «Репортер». Большинство из тех, кто там работал, не захотели даже взглянуть на фото. Те же, кто честно его рассмотрел, не смогли опознать миссис Браун.

Я попытал счастья и среди нескольких сутенеров на Стрип, но с тем же успехом. Из-за фотографии меня же еще и обругали. Эти мальчики и девочки не позволяли себе задумываться над тем, какова оборотная сторона только что заработанного ими доллара. Насильственная смерть женщины лишь ухудшала дело: ведь это же могло случиться с любым из них в любое время.

Я направился к себе в офис, намереваясь позвонить Бастиану и попросить его передать мне копии более крупных портретов, как только его художники закончат работу.

И тут я подумал о Джо Сильвестре.

Джо был старый агент, работал он по найму и обслуживал различного рода конторы, расположенные в двух кварталах от бульвара Сансет. Не сумев приспособиться к условиям возросшего давления крупных студий на независимых продюсеров, работу он потерял и жил теперь на остатки своей доли от демонстрации старых картин, предаваясь воспоминаниям.

Я Постучал в дверь его жилища и услышал, как он прячет бутылку, будто я был привидением Луиса Майера или эмиссара Артура Рэнка. Открыв дверь и убедившись, что это всего лишь я, он слегка смутился, но бутылку достал и предложил мне выпить из бумажного стаканчика. Для себя он держал высокий стеклянный бокал без ножки. Я слышал, что почти каждый день он просиживает за столом, выпивая кварту пшеничного виски «бурбон», а иногда и кварту с половиной.

Это был старик с детским личиком, льняными волосами и хитрыми глазками. Из-за пристрастия к алкоголю разум его стал подобен старинной лампе, сфокусированной таким образом, что свет падал только на прошлое, на его собственный «паккард» с персональным шофером и на трехэтажный дом без лифта, который давно уже стал тенью.

Но сейчас, в первой половине дня, Джо был еще в форме.

— Как же я рад тебя видеть, Лу, мальчик мой. Пью за твое здоровье.

И он тут же выпил, по-отечески положив руку на мое плечо.

— А я за твое, Джо.

Рука его с моего плеча перебралась к шляпе и сняла ее.

— Что с твоей головой?

— Меня слегка стукнули прошлой ночью.

— Я не поверил бы, что ты просто напился и брякнулся.

— Нет. Меня ударили рукояткой револьвера.

Тут он закудахтал:

— Ты не представляешь, что с собой делаешь. Знаешь, чем бы тебе следовало заняться, Лу? Уйти в отставку и писать мемуары. Неприкрытую сенсационную правду о Голливуде.

— Джо, это уже делали тысячу раз. Кому нужна эта сплошная болтовня?

— Но ты можешь это делать совсем не так! Брось им в лицо их прогнившую душу! Вот и заголовок! — Он прищелкнул пальцами. — Держу пари, что я вместе со Стивом Мак-Куином распродам твой рассказ за двадцать четыре часа. Подумай об этом, Лу, мальчик мой. Я могу открыть для тебя банку с твоими любимыми оливками.

— Я только что открыл банку с горошком, Джо, и буду очень удивлен, если ты не поможешь мне справиться с ней. А как ты относишься к фотографиям мертвых людей?

— Я видел, как умирали многие из них. — И свободной рукой он показал на стену над столом, увешанную фотографиями старых актеров. Все с автографами. Другой рукой он поднял наполненный бокал: — Пью за них.

Я выложил на стол свои жуткие фотографии.

— Ах! — сказал он. — Что за зверь в образе человека сделал с ней такое? Ты считаешь, что я узнаю ее?

— Есть сведения, что она снималась. Если это действительно так, то обращаться нужно сразу к тебе. Ты знаешь актеров больше, чем кто-либо.

— Когда это было, Лу? Теперь уже нет.

— Сомнительно, что и она пыталась сделать карьеру недавно. Вообще-то она была обречена на провал.

Он отодвинул свой бокал, повернул настольную лампу и внимательно рассмотрел фотографию.

— Кэрол?

— Ты таки ее знаешь!

Он взглянул на меня поверх очков.

— Но в суде я не смог бы в этом поклясться. Однажды я видел маленькую светлую девочку, натуральную блондинку. У нее были такие же уши. Посмотри: они маленькие, прижатые к голове и довольно заостренные. Необычные уши для девочки.