Старик набрал номер и, не дожидаясь ответа, положил трубку. Никита посмотрел на него с удивлением.

— Да руки, видишь ли, болят… — сказал дед Гаврик, заметив этот взгляд.

— А какое отношение имеет боль в руках к телефону?

— Трубка шибко тяжелая…

Никита недоуменно похлопал ресницами, но промолчал.

Дед Гаврик снова взялся за аппарат, и на этот раз гудки вызова звучали не меньше двух минут, хозяин дома в это время прихлебывал мелкими глотками чай и посмеивался.

— Этого нелюдимого крота только таким макаром можно выманить из его норы, — объяснил он ситуацию.

Наконец гудки прекратились, и дед Гаврик поторопился схватить трубку.

— Здравствуй, старая железяка! — рявкнул он в микрофон. — Ты что, совсем оглох?! Ну да, это я, а кто же еще?

— Бу-бу-бу… Бу-бу-бу… — недовольно ответила трубка.

— Ладно, это все лирика. Есть одно дельце. Стоящее. Тебе понравится.

— Бу-бу-бу! — раздалось категорически.

— Ах, я не такая, я жду трамвая! Не строй из себя «целину». Никакого криминала, и все будет достойно оплачено. Так я еду? Все, заметано! Жди.

Ехать пришлось долго — на другой конец города. Сейсеич жил в хрущевке, которой недавно сделали косметический ремонт. Одно время у городских властей появилось страстное желание избавиться от этих пережитков «развитого социализма» и построить на месте пятиэтажных сараев современные высотки, но потом то ли денег в казне не хватило, то ли их банально разворовали, и строительный пыл мэрии тихо угас. А чтобы подсластить пилюлю жильцам ветхих зданий, фасады хрущевок покрасили в яркие балаганные цвета.

Правда, несколько высоток все же соорудили — в центре города, на паях с частными строительными компаниями. Однако цена квадратного метра жилплощади в этих многоэтажных монстрах была выше, чем в аналогичных зданиях калифорнийского побережья. Поэтому народ ходил мимо высоток и лишь облизывался да тяжко вздыхал.

Звонить долго не пришлось. Дверь отворилась сразу же, едва дед Гаврик нажал на кнопку дверного звонка. Похоже, Сейсеич ждал гостей не отходя от глазка.

— А это кто с тобой? — спросил он с подозрением, глядя на Никиту снизу вверх.

— Заказчик, — коротко ответил дед Гаврик.

Сейсеич недовольно поджал тонкие губы, но промолчал и жестом пригласил гостей войти. Старый медвежатник и фигурой, и лицом напоминал хрестоматийного Плюшкина. Он был сутул, в изрядно поношенной одежонке (правда, без заплат) и носил на тонкой дряблой шее некое подобие шейного платка — уж непонятно, по какой причине. Может, у него была хроническая ангина. На голове Сейсеича красовался фиолетовый вязаный колпак; наверное, старик прикрывал им обширную плешь. Что это именно так, Никита не сомневался ни на йоту — рыжеватые волосы, выбивающиеся из-под колпака, были тонкими и жидкими.

Комната впечатляла. Скорее это была большая слесарная мастерская: много различных инструментов и приспособлений, развешанных по стенам, — среди картин! — а на вполне современном верстаке лежали детали какой-то сложной запирающей системы. Наверное, старый медвежатник или ремонтировал сложные замки, или изготавливал их, таким образом подрабатывая себе на молочишко. Кроме верстака, в комнате стоял большой шкаф, явно антикварный, правда, в ужасном состоянии, огромный кожаный диван с высокой прямой спинкой — раритет эпохи комиссаров и ЧК — и несколько креслиц с потертой обивкой. Видимо, они предназначались для заказчиков, так как в гости к Сейсеичу на дружескую беседу вряд ли кто мог прийти.

— Ну, что там у вас? — без предисловий спросил Сейсеич, когда гости чинно расселись по креслицам.

— А поговорить? — сказал дед Гаврик. — О жизни и вообще…

— Ты не на базаре! — отрезал Сейсеич. — Недосуг мне с вами тут трали-вали разводить. Вон, «француз», разобранный на части, на верстаке лежит, нужно срочно отремонтировать. Клиент копытами бьет. Ему, блин, вынь да положь.

— Успеешь. Есть дело поважнее. И поинтереснее. Нарисовался «медведь»… — Дед Гаврик назвал швейцарскую фирму-производителя. — Помнится, примерно на таком ты себе рога обломал, так что есть шанс реабилитироваться.

Темное морщинистое лицо старого медвежатника налилось кровью, а его длинный тонкий нос угрожающе зашевелился — будто хоботок какого-то насекомого.

— Кончай баланду травить! — запищал Сейсеич неожиданно тонким, визгливым голоском. — Я к нему и не подходил!

— Ах, да-да, вспомнил… — Дед Гаврик явно заводил своего старого приятеля. — Того «медведя» взял Фантоша.

— Взял… — Сейсеич неожиданно успокоился и скептически ухмыльнулся. — Этот шнифер-килечник распорол сейф, как консервную банку. Кто так делает?! Фантоша мне не конкурент.