Вот и сейчас, сидя в кабинете Льняной давал интервью корреспонденту районной газеты «Быкохвотовский вестник» журналюге Ромке Губастенькому и запутал писателя так, что тот, позабыв о ручке и блокноте, слушал председателя, широко раскрыв рот и выпучив глаза.

– После объединения трех бывших колхозов под эгидой «Красного пахаря» в районе стало меньше убыточных хозяйств ровно на два! – распинался Никанорыч, брызгая слюной. – Это достижение свидетельствует о том, что мы находимся на верном пути. Оно стало возможным благодаря всемерной поддержке районного исполнительного комитета! Вскоре нижнечмыринцы будут жить в агрогородке и перестанут хлебать щи лаптем! Сделано уже немало. В частности на месте пустыря Чертов Лог построен стадион и завезены бетонные секции забора! Он будет установлен по внешнему периметру Нижних Чмырей. Любой проезжающий увидит с дороги, как много сделано нами для развития и, я не боюсь этого слова, процветания родных Нижних Чмырей!

В заключение председатель пригласил корреспондента отобедать, чем Бог послал. Судя по изобилию на столе, накрытом в колхозной столовой «Красный пахарь» находился меньше, чем в шаге от коммунизма. Загрузив назюзюкавшегося в стельку журналиста в редакционный автомобиль, председатель потребовал, чтобы его не беспокоили и до вечера храпел в своем кабинете, не реагируя на дребезжание телефона.

Знай Никанорыч о том, что ржавые колеса часов его судьбы уже провернулись в обратную сторону, он не спал бы так безмятежно. Знай председатель о том, что над колхозным лугом, над коровьими лепешками и кустами конского щавеля уже взошла Вифлеемская звезда, а новый мессия выступил в сторону Нюркиного склада, он потерял бы не только сон, но и аппетит, которым славился с детства.

в которой главного героя берут с поличным.

Ночь выдалась словно под заказ. Луна, запутавшись в клочьях серых облаков лишь изредка пробивалась сквозь эту паутину, чтобы послать в Нижние Чмыри свой скупой свет. Его было мало для сторожей, но вполне достаточно для воров. Кстати, сторожа всегда были в деревне больным местом. Странное дело: заняв эту должность, самые примерные и положительные нижнечмыринцы почему-то спивались. Проверки, которые изредка устраивала милиция, выявляли вопиющую халатность. Все, без исключения сторожа, заступив на пост, считали святым долгом нарезаться до положения риз. Вверенные объекты оказывались в полной власти несунов, которых в Нижних, да и Верхних Чмырях было хоть пруд пруди. Местный сельмаг обворовывался аккуратно три раза в год. Воров быстро находили и примерно наказывали, но коренного изменения ситуации добиться так и не смогли.

По поводу эпидемия пьянства среди сторожевой братии высказывались самые авторитетные нижнечмыринцы.

– Все из-за проклятой сивухи! – утверждала председательша сельисполкома, в прошлом передовая свинарка Леокадия Евменовна Развитая. – До чего дожили! В каждой хате по бидону браги играет! Где ж тут бедным сторожам не спиться?!

С Леокадией соглашались, кивали головами, разделяя праведный гнев представителя власти на местах, но не верили. Не верили потому, что по отношению к самогону у самой Развитой было рыльце в пушку. Если днем она во всю глотку обличала тех, кто производит опиум для народа, то в потемках к дому Леокадии стекались любители крепкого и дешевого пойла со всей округи. Короткая интрижка с Льняным настолько укрепила позиции Развитой, будто она получила официальную лицензию на производства первача.

Другим, кто высказался насчет сторожей и самогона был местный изобретатель и прожектер Фима Циркулев. Он утверждал, что как раз по Нижним Чмырям пролегает некий геологический сдвиг, влияющий на хрупкую психику сторожей.

– Это аномалией называется, – сурово кивал головой Фима. – Невидимые потоки энергии исходят от космолета инопланетян миллионы лет назад потерпевшего крушение в Нижних Чмырях.

В доказательство своей гипотезы Фима разгуливал по деревне со странным предметом в руках. Он до боли напоминал табурет с одной ножкой, но Циркулев называл прибор измерителем энергетических потоков и готов был засветить под глаз каждому, кто посмел бы усомниться в его словах.

Возможно, загадочные энергетические потоки существовали. По крайней мере, прячась в кустах возле склада, Чубей чувствовал себя так, будто они пронизывали его насквозь. Бедный Мишка дрожал и выбивал зубами такую громкую дрожь, что ее услышал Бурый.

– Э, братан! Да ты сейчас в штаны наложишь!

– Не наложу, – пообещал Оторвин, чувствуя, что Гриня не так уж и далек от истины. – Постараюсь не наложить.

– Постараюсь! – вздохнул Бурый. – Ладно, уж сиди здесь, а я к Леокадии за лекарством метнусь.

Гриня появился через десять минут, протянул бутылку Мишке.

– Должен будешь!

После того, как Оторвин несколько раз приложился к горлышку, он стал менее чувствителен к зловещим энергетическим потокам, расправил плечи и взглянул на Бурого проясненным взглядом степного сокола.

– Пора?

– Эк тебя разобрало! – Бурый покровительственно похлопал дружка по плечу. – Я первым пойду, а ты на шухере подежуришь. И не приведи тебе Господь что-нибудь учудить. На ленточки порву. Усек?

Мишка кивнул и Гриня короткими перебежками двинулся к складу. Скрипнула отодвинутая доска. Потянулись долгие минуты томительного ожидания. Несколько раз Оторвин собирался присоединиться к Бурому, вскакивал и вновь садился. Угроза быть порванным на ленточки возымела свое действие. Когда Мишка совсем уж отчаялся встретиться с Гриней на этом свете, Бурый наконец появился. Сгибаясь под тяжестью мешка, он добрался до кустов и плюхнул свою ношу на землю.

– Все чисто?

– Чище и быть не может! – радостно заверил Чубей. – Теперь я?