— Я сделала что-то смешное? — со стороны кровати Марины подул холодный северный ветер, грозясь превратить все стоящие вещи в радиусе пяти метров в застывшие глыбы льда. Градус морозности зашкаливал.

— Да не-не-не, — поспешно сказала Юля. — Блин! Штаны!!! Почему ты мне раньше не сказала? Мне ж теперь и постельное застирать придется! Ну почему я в кровать в этом полезла?.. Арр…

— А то я не пыталась тебе сказать, — с сарказмом произнесла Марина и стала дальше рыться в ноутбуке.

Юля заныла из-за того, что теперь никуда нельзя было пойти погулять, так как нужно было и штаны постирать, и постельное, да и домашнюю работу когда-нибудь пришлось бы сделать. Нашвыряв на пол кучку из тех вещей, которые требовали незамедлительной стирки, кареглазая, воодушевившись незнамо от чего, взяла со стола длинную линейку и, притворяясь средневековым рыцарем, начала дубасить дрожащую от ужаса кучу грязного белья. Белье никак не реагировало на смертоносные выпады сумасшедшей девушки и тихо и мирно сносило все колющие, режущие и рубящие удары. В итоге, вонзив свой пластмассовый зеленый меч в самое сердце монстра, девушка услышала хруст и торжественно произнесла:

— Вот и сломались кости чудища окаянного! Вот и восторжествовала справедливость на Руси-матушке! Вот и кончилось твое царствование, белье проклятое! Не бывать теперь тебе в легендах наших русских! Не топтать тебе своими наволочками землюшку нашу святую! Не палить тебе людей наших добродушных! Сломался ты! И…

— Линейка твоя сломалась, дубина, — не отрываясь от ноутбука, обычным голосом произнесла Марина.

— Вот ну!.. Вот!.. Ну чо ты так всегда?!

— Как так?

— Каком кверху, блин! — досадно пнув часть линейки, огрызнулась Юля.

— Долго ты еще в трусах ходить будешь?

Кареглазая давно уже сняла штаны и бросила их в ту самую кучу белья, которая по совместительству еще и выполняла роль монстра, который должен был повергать в страх всех жителей страны. Все действия Юля выполняла в одних труселях с бабочками, но не обращала на это никакого внимания. Большинство супергероев вообще в трико летают, и что? Их почти все любят. А тут всего лишь трусы, подумаешь.

— А тебя что-то смущает? — ехидно поинтересовалась девушка.

— О да, меня всегда смущали семнадцатилетние девушки, которые мелькают перед глазами с линейкой в руках, разгуливают в трусах с бабочками и кричат что-то про землю-матушку. Ты права, ты меня очень смущаешь, — произнесла Марина.

Юля уже собиралась ответить что-нибудь в своем духе, но, внезапно вспомнив что-то, замолчала и отвернулась в сторону, чуть поджав губы. Смуглые щеки тронул легкий румянец. Но это произошло не потому, что до девушки внезапно дошел весь смысл комичной ситуации, Юлю вообще не волновало то, что она стоит в одних трусах да в майке. Начав вертеть в руках оставшуюся часть линейки, кареглазая искоса взглянула на Марину. Та не обращала на юное дарование никакого внимания и лишь часто моргала из-за того, что у нее болели глаза.

— Это… — начала было кареглазая.

— М? — скорее это было произнесено на автомате, нежели по желанию. Светловолосая была полностью поглощена процессом.

— За сегодня, ну… спасибо… — шепотом произнесла Юля.

Кареглазая относилась к такому типу людей, который не может спокойно подойти к человеку и сказать ему: «Спасибо за то, что ты мне сегодня помог. Очень выручил! Я твой должник». Вечно начинаются какие-то внутренние проблемы. Казалось бы, что сложного в том, чтобы произнести пару слов? А вот сложности были, да еще и какие! Щеки по какой-то неопределенной и туманной причине заливал румянец, во рту как-то мгновенно пересыхало, а смотреть в глаза человеку, который помог тебе, и вовсе было боязно. А на самом-то деле нужно было лишь произнести пару слов. Никогда не стоит в себе держать хорошие слова. Их всегда нужно говорить. И пусть даже человек никак на это не прореагирует, но зато внутри тебя расцветет еще один цветок. И что это за цветок, каждый человек знает сам.

— Что, прости? — Марина отвела взгляд от ноутбука и взглянула на Юлю.

— Ничего! — огрызнулась Юля, быстро надела свои армейские бриджи, взяла в охапку поверженное линейкой белье и понесла стирать, злобно бормоча себе что-то под нос.

Марина проводила кареглазую удивленным взглядом. Что-то отчаянно-обидчивое было в этом «ничего», и теперь светловолосая пыталась понять, что же.

Вернулась Юля более, чем скоро. Не прошло и двух минут, а девушка уже стояла на пороге комнаты и, переминаясь с ноги на ногу, упрямо смотрела на Марину. Было что-то забавное в том, как кареглазая держала в руках эту необъятную гору вещей, которую она хотела отправить в стирку. Причем не совсем было ясно, причем тут наволочка и простынь, ведь они-то были чистые, но после того, как их самым наглым и бессовестным образом кинули на пол, так или иначе их пришлось нести стирать.

— Шустрая, — даже достаточно тепло произнесла Марина.

— Скажи, где все можно постирать? Просто обычно комендант за этим следит, а вещи мы как бы в прачечную сдаем, ну и… — начала бубнить Юля, поджав губы и смотря куда-то в сторону. Гроза постельного белья была раздосадована и имела вид весьма печальный.

— Не знаешь, где второй комплект белья взять? — угадала светловолосая.

— Угу…

— Ладно, пойдем, я разберусь… — устало потирая красные глаза, сказала Марина.

Уже битых полчаса Юля возилась с пододеяльником. Битва с одеялом как раз была в самом разгаре, и преимущество было далеко не на стороне кареглазой. Одеяло отчаянно сопротивлялось и никак не хотело залезать в пододеяльник. Когда Юле удавалось засунуть один край ее прямоугольного друга в пододеяльник, другой каким-то подозрительным образом делал ноги, в итоге Юля принималась вправлять угол одеяла обратно. А потом все начиналось по той же схеме. Великий круговорот. Однако кареглазой было глубоко плевать, как это называется. Она рвала и метала, грозилась сжечь фабрику, на которой изготавливают одеяла, пододеяльники, а там уже досталось и подушкам, и простыням, и наволочкам, и даже пуфикам. Чем Юлю не устроил этот четвероногий друг, для всех оставалось загадкой.