— Кира, что ты…

— Всего лишь показываю этой бедовой даме, что на чужое зариться нельзя.

— Прошу прощения, — надломленным голосом произнесла Юля, смотря, однако же, не на Киру, а на Марину.

— Юля, — как можно более мягко произнесла Марина.

— Сама дойду, спасибо, — и с этими словами кареглазая направилась в сторону общежития.

====== Переломный момент ======

Много или немного воды утекло с того дня, когда Кира на глазах у несчастной Юли поцеловала Марину, не суть важно, так как то, что случилось потом, было куда интереснее внезапных лобызаний со стороны едкого прошлого светловолосой. С того дня, именно после этого неприятного момента кареглазая решила держаться особняком. Нет, чувства девушки к Марине ничуть не остыли, а даже наоборот, увеличивались с каждым днем, но часто так бывает, что человек причиняет боль близкому не потому, что не любит, а как раз таки наоборот.

Возможно, Юля просто хотела уменьшить терзающие ее чувства и ревности, и злости, и отчаяния, поэтому сама решила ограничить себя: избегала Марины, старалась проводить с ней как можно меньше времени, в то время как в душе жаждала обратного. Поначалу было нелегко. Ведь свести общение до минимума было бы гораздо проще, если бы светловолосая не жила в одной комнате с Юлей. Но по счастливому стечению обстоятельств так оно и было. В школе девушки почти что не пересекались: Марина много времени проводила в Совете Шестнадцати, в окружении толпы безумных фанатов, или просто рядом с девушкой ошивалась Кира.

Каждый раз, когда Юля видела так ненавистный ей объект, у нее скрежетали зубы, из глаз летели опасные искры, а в голове прокручивались все способы убийств. Но гнев тут же сменялся противной и ноющей болью, стоило девушке только вспомнить, как Кира на ее глазах посмела поцеловать Марину. Конечно, не сама светловолосая была инициатором поцелуя, но все равно невыносимо трудно было стать свидетелем этой терзающей душу сцены.

Если Марина находилась в комнате Совета Шестнадцати, то Юля спокойно могла посидеть в одиночестве в своей комнате. Случалось так, что раз или два в неделю, а иногда бывало и гораздо чаще светловолосая засиживалась в Совете до поздней ночи и холодными декабрьскими вечерами, а иногда и ночами возвращалась в комнату. Однажды Яна спросила у девушки, почему она так долго торчит в Совете. На это Марина с улыбкой отвечала:

— Я же не хочу, чтобы она в такой холод избегала меня где-то на улице.

Светловолосая не раз предпринимала попытки поговорить с Юлей, но кареглазая не позволяла: либо отшучивалась, когда была с Мариной наедине, и говорила, что все в порядке и ни о чем говорить не стоит, либо язвила и огрызалась, когда светловолосая была с Кирой. В итоге ни одна попытка не увенчалась успехом. Впрочем, Марине к провалам было не привыкать, так что она терпеливо ждала той минуты, когда кареглазая все-таки позволит старосте сделать шаг навстречу.

Когда же Кира не менее едко огрызалась в ответ, светловолосая все больше и больше понимала, что это уже не тот человек, которого она искала. Но ведь не могли же поиски быть напрасными? Если девушка вернулась, значит, это обязательно должно было иметь смысл. По крайней мере, именно так хотелось думать Марине.

Светловолосая попросту благодарила судьбу за то, что у нее были и Яна, и Арчибальд — даже несмотря на то, что у Марины была аллергия на котов. Яна, даже если и не могла сказать что-то нужное, она всегда могла что-нибудь ляпнуть невпопад, чем хоть немного поднимала настроение своей подруге. Сероглазая сказала однажды:

— Я не всегда знаю, что сказать, но я всегда могу быть рядом, если тебе это нужно.

Часто Марина, тронутая заботой своей подруги, чуть-чуть улыбалась и отвечала:

— Ты знаешь мой ответ.

Яна знала и поэтому улыбалась еще шире.

В то время, как Марине помогала Яна, Юле помогала Таня. Зеленоглазое такси, как девушка называла Таню, когда ей было грустно, всегда приезжало вовремя. И правда, Таня хоть и была самым обычным человеком, но зато не давала почувствовать Юле все те отрицательные эмоции, которые копошились в исцарапанной душе девушки.

Еще одним приятным моментом был день рождения Вали. Девушка-гора отметила его скромненько — ну, как скромненько… — и со вкусом. Праздновался день рождения в боулинге. Именинница не рассчитала силы, поэтому шаром сбила не только все кегли, но и пробила стену. Юля сделала вид, что она этому удивилась, хотя это было достаточно предсказуемо.

И вот спустя несколько недель наступили долгожданные зимние каникулы. Однако на каникулы могли попасть не все. Проводились зимние экзамены, и если ты не набрал по предметам нужного количества баллов, то ходил на дополнительные занятия на этих самых каникулах. С каким-то неестественным для Юли остервенением, девушка взялась за подготовку к экзаменам. Кто-то шутил, что кареглазая наконец-то взялась за учебу. На самом деле все было гораздо прозаичнее: Юля хотела забить свою голову чем угодно, лишь бы перестать мучиться мыслями о Марине.

Экзамены были сданы — у Юли были на удивление отличные результаты, — и теперь справедливо начинались каникулы. Как обычно: многие ученицы паковали чемоданы и улепетывали на новогодних крыльях к родителям, дабы отпраздновать в семейном кругу. Валя с Владом уехали в первый же день каникул. Девушка-гора решила познакомиться с родителями своего будущего мужа. Затем следом уезжал и Витя. Юля от нечего делать вызвалась проводить его до З.-младшего. Оттуда уезжал нужный парню автобус. Конечно, брат Марины мог поехать и на машине, но на автобусе веселей, пояснял парень кареглазой.