— Ладно, уговорила… Будем снимать с имитацией… — сказал наконец Игорь и поднял руки, как будто Кристина заставила его сдаться в плен.

— Ты это серьезно? — с притворной нежностью поинтересовалась у мужа Лада.

— Да, серьезно. Ее… — он указал рукой на Кристину, — будем снимать с имитацией и комбинировать. А остальных — живьем.

— А что, там будут еще и остальные? — спросила Кристина.

— Разумеется, как в любой картине, — пожал плечами Игорь.

— И все будут непрерывно заниматься сексом? — скептически уточнила она.

— Нет, с перерывами! — Лада нахмурила аккуратно прореженные брови. — Димона переучивать придется, — озабоченно сказала она, обращаясь к мужу, — Артуру опять же лишние проблемы…

— Ничего не поделаешь, — развел руками Игорь, — иначе мы потеряем время. А крупные планы, если понадобится, можно и вмонтировать…

Итак, договор был подписан — и с этого момента время словно побежало в несколько раз быстрее. Кристине за три дня предстояло собрать вещи и уладить все дела.

Она в задумчивости стояла перед раскрытым шкафом и пыталась решить для себя, может она воспользоваться одеждой Марго или не может? С одной стороны, почему бы и нет — ведь она все привезет обратно. А с другой стороны, Марго не давала ей на это разрешения… В конце концов Кристина решила, что оставит Марго записку и в ней все объяснит.

Марго была жуткой тряпичницей. Ее огромный, во всю стену шкаф был до отказа забит красивейшей — и, наверное, очень дорогой — одеждой. При этом Марго никогда не говорила о шикарных нарядах, которые носила. Они существовали лишь как фон для чего-то большего — она парила над ними.

Кристина с наслаждением перебирала изысканные вещи. Некоторые из них были невероятно смелыми — видимо, из авангардных коллекций. Например, платье-макраме, сплетенное из бельевых веревок… Или наряд из серебристого материала, похожего на фольгу… Шляпы — одна другой оригинальнее… И с перьями, и с остроконечными башенками вместо тульи, и с длинными прозрачными шлейфами…

Богема — вот какое слово приходило на ум Кристине, когда она прикасалась ко всем этим необыкновенным вещам. Начало века, декаданс, дешевый кокаин, Вера Холодная… У Кристины было такое ощущение, что она примеряет экспонаты из музея.

Ага! А вот и та самая жемчужная шапочка, в которой Марго не разрешила ей идти на прослушивание… Ну уж теперь она точно ее померяет — просто из принципа. Кристина бережно, как самую большую драгоценность, взяла шапочку за тоненькие тесемки. Надела. Потрясающе! В ней она сразу становилась похожа на настоящую Джульетту.

— «Прощайте! Свидимся ль еще? Кто знает! Холодный страх по жилам пробегает и жизни теплоту в них леденит! Верну их, чтоб утешили меня… Кормилица!!! Нет… Что ей делать здесь? Одна должна сыграть я эту сцену…» [1] , — горячо продекламировала Кристина, сжимая перед собой тонкие, обнаженные до плеч руки.

Ей ужасно не хотелось возвращать шапочку обратно на полку. «Ведь Марго же сама говорила, что подарит мне ее, если я поступлю, — принялась уговаривать сама себя она, — а я, можно считать, уже поступила, хотя и на платный курс. Отработаю в этой дурацкой порнухе и сразу же заплачу за первый год обучения. Пусть только попробуют меня не взять!» И Кристина, немного помедлив, бросила расшитую шапочку в свою сумку.

Летний гардероб, который она себе подобрала, не занимал в чемодане много места, но, пообщавшись с Марго, Кристина поняла, что правильный «имаж» — это уже полдела. Она актриса — причем прима, — а значит, должна выглядеть шикарно. Какая бы ни попалась ей съемочная группа, она обязана быть в ней лучше всех… Кристина выбрала два невесомых вечерних платья из полупрозрачного шифона — одно голубое, до пят, украшенное бусинками и бисером, а другое зеленое — в виде короткой туники с неровным подолом из плотных кружев, стильный комбинезон из лилового атласа и узкие, расширяющиеся книзу брюки в духе семидесятых годов… Роскошную соломенную шляпу и пестрый шелковый веер, отороченный кружевом… Под конец не удержалась и положила еще маленькую изящную дамскую сумочку из гобелена — явно ручной работы.

Все вещи прекрасно уместились в чемодан — даже место осталось. Белые босоножки на платформе она решила не брать. Кроме того, что они были тяжелые, оказалось, что в них совершенно невозможно ходить. В дорогу Кристина надела неброскую трикотажную двойку — кремовый сарафанчик и к нему легкий, в тон пиджачок. В шляпе и с «навороченным» чемоданом она выглядела, как богатая иностранка, которая приезжала в Россию, чтобы поесть клюквы и поглазеть на медведей, а теперь возвращается обратно на свою виллу.

Когда за Кристиной закрылась дверь, в квартире витал густой запах французских духов «Опиум», тут и там валялись оброненные и забытые на полу детали женской одежды… На кухонном столе стояла чашка с недопитым кофе, а рядом лежала весьма пространная записка, написанная на обороте какой-то афиши. Заканчивалась она словами: «Если не вернусь — это может означать только одно: ЛЕШИРП ЦЕДЗИП УКНЕТОК! Пока. Твоя Кристи».