Шрифт:
Войска фронтов западного направления под командованием Жукова добились очень важного результата, и уже только этим действия войск под Ржевом не были «бессмысленными»: они обескровили немецкую группу армий «Центр», причем так, что в ходе этих боев в нее было направлено дополнительно 12 полнокровных дивизий, в том числе некоторые дивизии с юга. Тем не менее Жуков оставался недовольным – продвижение все же было небольшим. Тогда он не мог знать, какой отклик имели Ржевская битва 1942 года в высшем руководстве Германии и его участие в ней. Штабы немецкой группы армий «Центр», узнав с некоторым запозданием, что советскими войсками руководит Г. К. Жуков, насторожились.
Писатель Николай Яковлев отмечает:
«Когда же после 9-10 августа Гитлер приказал обрушить на русских операцию “Смерч”, командующий группой армий “Центр” фельдмаршал Клюге запротестовал. Фюреру надо было отдать выделенные для него дивизии, 500 танков для “спасения” 9-й армии у Ржева. Хотя бы отбиться, а не дерзать наступать. Гитлер отказал, на что Клюге патетически воскликнул: “Тогда, мой фюрер, ответственность на вас!”
Тем временем 9-я армия Моделя у Ржева уже истекала кровью. Гитлер двинул туда моторизованную дивизию “Великая Германия”, которая была переброшена из группы армий “А”. Однако на бурном штабном совещании 24 августа 1942 года Галь дер потребовал разрешить Моделю отступить, ибо армия больше не могла позволить себе таких больших потерь. В одном из полков, например, за неделю сменилось восемь командиров». [13]
Обратимся далее к дневнику генерал-полковника, начальника генштаба германских сухопутных сил Франца Гальдера:
ДОКУМЕНТ ИЗ АРХИВА
24 августа 1942 года, 429-й день войны Обстановка на фронте.
…Группа армий «Центр». Серьезные удары по позициям 2-й танковой (восточный фланг), 3-й танковой (прорывы) и 9-й армий, где на нескольких участках снова отмечен незначительный отход наших войск. Несмотря на прибытие 72-й дивизии, обстановка остается напряженной. На западном участке отражено наступление в районе Белого.
Группа армий «Север». Гаже картина, что и в предыдущие дни. То же и в отношении железнодорожных перевозок.
На докладе у фюрера. Неприятный конфликт по поводу оценки обстановки в районе Ржева, где я отмечаю возможность полного израсходования введенных сил. (Подчеркнул Гальдер. – В. М.) Прибывшие части дивизии «Великая Германия» будут переданы под Белый в качестве резервов.
Генерал Хауффе. Совещание с румынскими офицерами по вопросу о подготовке к созданию румынской группы армий.
Подполковник Мери. Баланс потерь и пополнений. Перевод запасных унтер-офицерских контингентов с родины ближе к действующей армии. Противник придает «катюши» истребительным батальонам при наступлении.
Вечером генерал Хейнрике и генерал Тал вела у меня в гостях…
(Выделено мной. – В. М.) [14]
Николай Яковлев добавляет:
«Перед мысленным взором Гитлера, когда он совещался со своим генералитетом, предстала параллель с кризисом под Москвой:
“У вас только одно предложение – отступать! – бушевал фюрер. – Я требую, – закончил он свою яростную тираду, – чтобы генералы были не менее тверды, чем солдаты!” Впервые за всю службу генерал-полковник Гальдер потерял самообладание. Он отвечал: “Я тверд, мой фюрер, но там наши прекрасные солдаты и лейтенанты гибнут тысячами".
Побагровевший Гитлер осыпал своего начальника генерального штаба бранью. Дни Гальдера на его посту отныне были сочтены.
Все они во главе с фюрером, вознамерившиеся было разбить войска под командованием Жукова, сами оказались побитыми и в бессильной ярости набрасывались друг на друга. Они искали виновных у себя, размахивали кулаками после битвы, втайне боясь признаться – выдающийся стратег Г. К. Жуков нанес сокрушительное поражение вермахту, в то время когда, казалось, Германия достигла зенита своих успехов, гитлеровская солдатня как раз в эти дни увидела наконец Волгу, Сталинград и стала карабкаться на Кавказские горы». [15]
В этом месте есть смысл напомнить читателям один ответ начальника Генштаба Красной армии генерал-полковника Александра Михайловича Василевского. На вопрос: «Когда для вас был самый тяжелый день Великой Отечественной войны?», он, недолго раздумывая, ответил: «23 августа 1942 года, когда я был представителем Ставки ВГК под Сталинградом».
А паническая запись у другого начальника генерального штаба сухопутных войск немецкого генерала Франца Гальдера, приведенная выше, о полном израсходовании введенных сил под Ржевом, появилась в его дневнике 24 августа 1942 года. И это далеко не случайно! То есть в ответ на мощнейший удар гитлеровцев по Сталинграду 23 августа 1942 году по приказу советской Ставки ВГК последовал не менее сильный ответный удар под Ржевом. И такие действия были не просто совпадением военных обстоятельств на фронтах, а являлись хорошо продуманным ударом, предусмотренным замыслом советского военного командования. Хотя, опять же, к великому сожалению, такие атаки на Ржевско-Вяземском плацдарме, как нужные ответные действия на наступление войск противника, случавшиеся и на других советских фронтах, имели очень тяжелые последствия – большое число погибших на поле боя советских воинов.
В то же время постоянные и необходимые атаки дивизий Красной армии на западном оперативном направлении советских фронтов, конечно, предотвращали переброску резервов противника на юг, где они могли бы отрицательно повлиять на ход Сталинградской битвы. То есть действия под Ржевом были прочно привязаны к действиям под Сталинградом, и наоборот.
Вот как об этом вспоминает полковник А. Г. Синицкий, бывший в те годы начальником отделения разведотдела Калининского фронта:
«Планируя летнюю кампанию 1942 года, гитлеровское командование решило главный удар нанести на юге. Там накапливались основные силы и средства немецко-фашистских войск. Однако было бы неправильным полагать, что северо-западное направление оказалось забытым. Гитлеровцы по мере возможности старались укреплять и его.
Я уже говорил о том, что мы имели категорический приказ немедленно докладывать в Генеральный штаб обо всех случаях снятия с нашего участка фронта вражеских соединений, ибо любое из них могло вскоре оказаться под Сталинградом. Мы, естественно, так и поступали.
И вдруг в октябре 1942 года мы получаем донесение от начальника разведывательного отдела 3-й ударной армии о том, что на переднем крае появилась – именно появилась, а не убыла – еще одна дивизия противника. Вначале подумали, что здесь вкралась ошибка. Сразу же направили во вражеский тыл разведывательные группы, организовали несколько засад, разведок боем, в ходе которых были захвачены пленные, штабные документы. Они подтвердили, что на наш участок из-под Ленинграда действительно переброшены три дивизии: танковая, моторизованная и пехотная.
Чуть позже мы получили сведения о том, что в районе Витебска и Смоленска появилось еще семь вражеских дивизий, переброшенных из Германии и Франции. Первое время мы недоумевали. Казалось бы, в Сталинграде идут решающие бои, а противник перебрасывает войска на вроде бы второстепенный участок. Наши сомнения в определенной мере рассеял начальник разведотдела Калининского фронта полковник Е. В. Алешин:
– Думаю, что гитлеровцы считают судьбу Сталинграда решенной и опасаются, что мы можем здесь нанести ответный удар: вбить клин между немецкими группами армий “Центр” и “Север”, чтобы как-то компенсировать поражение на Волге.
– Значит, зимой будем снова наступать? – спросил кто-то из нас.
Евгений Васильевич ничего не ответил на этот вопрос. Но мы и сами чувствовали, что именно таковы планы нашего командования. Постепенно накапливались на складах боеприпасы и продовольствие, пополнялись и в ряде случаев переформировывались части и подразделения. Правда, потребности фронта удовлетворялись далеко не полностью, но ведь и само слово “накапливать" подразумевает сбор чего-то по каплям. О характере предстоящих боевых действий говорили и задачи, ставившиеся перед разведывательным отделом.
Командующий фронтом генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. В. Захаров требовали от нас данных об обороне противника не только на переднем крае, но и в глубине расположения вражеских войск. Есть ли там рубежи, подготовленные для обороны? Каково состояние дорог и мостов?
Неоценимую помощь в сборе и подготовке этих данных нам оказывали авиаторы. Они практически ежедневно вылетали на выполнение заданий. От них к нам поступали аэрофотоснимки. С учетом данных, получаемых от летчиков, мы планировали и готовили действия разведывательных групп во вражеском тылу: засады на дорогах, внезапные налеты на штабы и узлы связи. Все это позволяло нам получать достаточно обширную и разнообразную информацию». (См.: Синицкий А. Разведчикам ошибаться нельзя. – М.: Воениздат, 1987. http://militera.lib.ru/memo/russian/sinitsky_ag/index.html)