Неприятно не то, что русских откровенно приравнивали к придуркам, а то, что все эти сентенции нашли отклик у самих русских! И находят сейчас.

Парадоксально, что скандинавские саги, которые так любят цитировать «скандинаволюбы», не знают ни одного русского князя до Владимира Святого. Причем называют его Вальдемаром (это называется «шведы умеют правильно произносить иностранные имена в отличие от русских»). Хорошо хоть не обзывают каким-нибудь Вилундом или Вильке. Его бабку княгиню Ольгу ведают только по рассказам русских.

Как же так, а героическая оккупация Рюриком и его братьями Гардарики?! Можно сказать, одномоментное и бескровное подчинение глупых русичей датскому бандиту? Просто «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил») какое-то. Почему не заметили, не сложили пару десятков саг во славу каждого из братьев, а также кормчих на их драккарах, по штуке на каждого из их викингов, отличившихся особым рвением к перевоспитанию невоспитанных руссов и т. п.?

Вот у ободритов предание о князе Рорике, спасшем далеких сородичей от самих себя, осталось, в Поморье еще в позапрошлом веке бытовала легенда о князе Годлаве и его сыновьях, отправившихся за море к словенам в порядке гуманитарной помощи.

А вот этот исход почему-то не заметили официальные анналы. Странно, потому что уход трех родов не заметить, например, с Рюгена, принадлежавшего монастырю, сложно, это же налогоплательщики, таких церковь никогда просто так не отпускала. Уходили ночью на цыпочках и в камуфляжной форме, или оставшиеся провели какой-то отвлекающий маневр, чтобы у Рюрика с его спасателями Руси, простите, ильменских словен, кривичей, чуди и иже с ними, была возможность скрыться за дымовой завесой? Нет, на Рюгене в 862 году катаклизмов, вроде извержения Везувия или восстания Спартака, не замечено, значит, скрыться под шумок не получилось бы. Тогда как?

А никак! Если что-то в теорию не вписывается, оно просто не объясняется и не замечается. Ушли и ушли, какая разница как?

Сродни объяснению экскурсоводов, когда спрашиваешь, как умудрялись передвигать и поднимать такие огромные, тяжелые гранитные глыбы монахи Соловецкого монастыря, строя крепостные стены, какие у них были орудия, кроме молитвы и собственных рук, следует ответ: «Ну… как-то вот так поднимали…» Убедительно, не правда ли?

Или в Новгороде интересуешься, как могли призвать туда Рюрика, если самого Новгорода еще не было, задавать вопросов тебе больше не дают либо их не замечают. Но именно такие необъясненные очевидные несуразности и мешают поверить теории даже там, где она верна.

Не буду расписывать прелести норманизма или, наоборот, антинорманизма. Каждый решает для себя, откуда вышел Рюрик — со дна морского Рослагена или сбежав от монахов Рюгена. А может, и вовсе не оттуда. Посмотрим…

«Варяг» у нас стал устойчивым обозначением понятия чужака, которого приглашают, чтобы разобраться с местными проблемами, когда самим в трех соснах не разрулить.

А в действительности кто такие эти самые варяги?

Само слово «варяги», по меткому выражению одного историка, стало «кошмаром начальной русской истории».

И куда только этих варягов ни приписывали, кем только ни называли, откуда только ни выводили! Если сложить все написанные по этому поводу труды, бумажного Эвереста, конечно, не выйдет, но основательная горушка получится.

Сейчас, кажется, уже поставили жирную точку в этом вопросе, «узаконено», что варяги — это скандинавы, но как бы свои, юго-восточные балтийские наемники, которых призвали навести на бесталанной Руси порядок жесткой, вооруженной рукой. А они возьми да заодно и государство организуй. Мимоходом так, а может, нечаянно, потому что у самих скандинавов и на острове Рюген государства еще долго не было. Что ж, у них Русь испытательным полигоном оказалась?

О том, что пришлые скандинавы ничего подобного организовать не могли по многим причинам, в том числе и потому, что домашнего образца не имели, разговор отдельный, а пока попытаемся понять, откуда вообще взялись эти самые варяги.

Годом основания города считается первое упоминание о нем в летописи (у современных тоже — это дата указа о переименовании такого-то поселения в город). Если кому-то не повезло и его долго не упоминали, значит, не существовал, без документа даже городам туго.

Также с народами: если никому из авторов-пергаментомарателей не довелось побывать в Приильменье, или на Белом озере, или того дальше — в Карелии, значит, там пусто. Арабы, кстати, так и писали про упомянутые местности, мол, там ледяная необитаемая пустыня. Ильменских словен мало заботило мнение арабских путешественников, да и нас тоже. Пусть себе…

И все-таки «незнаемый» народ руссы появился, свалившись на головы византийцам ниоткуда (из той самой ледяной пустыни, где их проглядела арабская разведка), показав кузькину мать и основательно разорив Константинополь.