– Позвони хозяйке галереи и уточни…

Нарушитель спокойствия оказался крепким высоким парнем лет двадцати пяти. Лавров направил ему в лицо луч фонаря, и тот зашевелился. Со стороны флигеля к ним уже бежал Санта с веревкой.

– Свяжи его покрепче, – приказал Роман. – А то взбрыкнет ненароком. Здоровый бугай.

– Пашка, стервец, – опознал «бугая» слуга, проворно орудуя веревкой. – Так я и думал. Его ботинки.

Пленник был одет в камуфляжные брюки, куртку и шнурованные ботинки на рифленой подошве. Лавров присел на корточки и похлопал лежащего на боку грабителя по щеке.

– Ты чего сюда залез? На бутылку не хватало? Так ночь на улице, продмаг закрыт.

У парня было красивое лицо и густая вьющаяся шевелюра.

– На Есенина похож, негодник, – проворчал Санта. – Тебе бы стихи писать, а ты по чужим дворам шастаешь.

Пленник вращал вытаращенными глазами, не понимая, что произошло. Он помнил только, как перелез через забор, подкрался к дому и начал резать стекло…

– Вы кто? – хмуро буркнул он. – Охранники?

– Типа того, – кивнул Лавров. – Попался ты, теперь не отвертишься.

– Мать-то не жалко? Сядешь ведь, – покачал головой Санта. – Пьянка до добра не доводит.

– Завязал я.

– С одним завязал, с другим развязал! Не стыдно? В деревне все свои, соседи, можно сказать. А ты грабить полез.

– Они пришлые, – мотнул Пашка головой в сторону коттеджа. – Не нашенские. Приезжие, из города.

– Мало тебя батя в детстве порол.

– Ты моего батю не трожь! Он классный мужик был.

– Алканавт он классный был, – возразил слуга. – И ты по его стопам пошел.

– Говорю же, завязал! – злобно прорычал пленник.

– Ты чего тут забыл, Паша? – взялся за него Лавров. – Сам признаешься? Или тебе по зубам надавать?

– Жалко мне тебя, Павел, – притворно вздохнул Санта. – Зубы-то нынче вставлять дорого. А ты, небось, денежки-то спустить успел. Пора снова на заработки.

– Не твое дело…

– Ты к нам забрался, а не мы к тебе, – терпеливо объяснял слуга. – Так что придется ответ держать.

– Пошел ты…

Лавров слегка ударил парня ногой по голени со словами:

– Грубиянить нехорошо, Паша. Плохо тебя мамка воспитала. Не умеешь себя вести в приличном обществе.

На шум вышла на крыльцо Глория и крикнула:

– Что там у вас? Поймали злодея?

– А как же? Вот он, окаянный, – доложил Санта. – Лежит, зубы скалит. У-у, зараза!

– Ведите его в дом.

– Зачем? – удивился Лавров.

– Ведите, я сама с ним поговорю. Все равно не сплю.

На ней были спортивный костюм и куртка с капюшоном.

– Хозяин – барин, – неохотно кивнул начальник охраны. – Тащи его в дом, Санта.

– Лучше я ему ноги развяжу, пусть сам топает.

Великан, кряхтя, снял веревки с лодыжек пленника, поднял его с земли и дал ощутимого тычка в спину.

– Давай, двигай!

Беседовать с грабителем Глория решила в холле. Его усадили на стул, Лавров занял место у двери, слугу отпустили.

– Иди, Санта, – сказала ему хозяйка. – Приготовь нам кофе. Разговор будет долгим.

– Может, этого алкаша проще в ментовку сдать? – предложил Роман.

– Везти далеко.

Она перевела взгляд на Павла, который сидел, набычившись, и громко сопел. Если бы не всклокоченные волосы и трехдневная щетина, его можно было бы назвать красивым. Крупный, широкий в плечах, статный. Лицо с правильными чертами.

– Первый парень на деревне, – одобрительно вымолвила она. – Что ж ты, братец, в моем дворе забыл?

Пленник занервничал под ее пристальным взглядом.

– Говори, когда тебя спрашивают! – гаркнул на него Лавров и объяснил: – Он в дом хотел залезть. Вор! Стекло порезал. Теперь менять надо.

– Я не вор, – угрюмо огрызнулся тот.

– А кто же ты? Любитель экстрима? Хобби у тебя такое, по чужим домам шарить?

– Любопытный я…

– Вот оно что. Любопытный!

– Тут раньше колдун жил, – пробормотал Павел, смелея. – Агафон. Страшный, горбатый. Ручищи – как у гориллы, а сам с ноготок. Его все боялись, но обращались за помощью, когда прижмет.

– В смысле?

– Бабка моя говорит, он заговор знал… против всякой хвори. Но деревенские его сторонились. Глаз у него был черный. Посмотрит – и душу выпьет.