– Как это что? Тогда для храмовников и наступит счастье.

– Ой ли? Для начала несколько десятков, а то и сотен из них заболеют лучевой болезнью и умрут в страшных муках. Не забывай, я сказала, что невосприимчивы к радиации не все… Но и те, кому повезет с этим… Где они станут жить наверху? Все доступное жилье занято морозовцами.

– Пусть живут, где и жили, а наверх просто выходят… – совсем уже сбитый с толку, проговорил мутант.

– Загорать на травке? – закончила за него фразу Святая. – Нет, сыночек, на травку и солнышко они полюбуются лишь в первую минуту. Но быстро поймут, что сильно счастливыми от этого почему-то не стали. И подумают: а почему это мы, такие красивые, мы, «белые люди», живем под землей, а какие-то уроды, недочеловеки, занимают наше место под солнцем? К тому же у храмовников есть оружие, а кто сильнее, тот и прав. Я даже гадать не собираюсь, я и так знаю, что произойдет дальше. Без моих, заметь, указаний! Храмовники начнут уничтожать морозовцев, занимать их дома. Но морозовцы так просто не сдадутся, не пойдут молча на заклание. Угадай, что будет дальше?

Хмурый, как туча, Глеб задумался.

– Я бы на месте морозовцев, – наконец произнес он, – обратился за помощью к «диким».

– Умница, сынок! Именно так они и поступят. Бросят клич по ближайшим деревням и селам, отправят гонцов в дальние. «Братцы! Наших бьют! Выручайте!» Пообещают дать разрешение жить в Устюге тем, кто поможет. Знаешь, сколько сюда хлынет желающих?… Храмовникам не поможет никакое оружие, тем более что количество патронов далеко не беспредельно. В итоге храмовников больше не станет. Но в Устюге все равно не наступит тишь и благодать. Теперь не будет хватать жилья вновь прибывшим «диким». В лучшем случае, им предложат поселиться в наших подземельях. Но ладно храмовники – некоторые уже два десятка лет в них живут, а многие и родились там, для них это норма. А «дикие», привыкшие к жизни на природе, под открытым небом? Для них селиться под землей – все равно что лезть живьем в могилу. И они скажут: а почему именно мы должны туда идти? Мы точно так же, как и морозовцы, дрались с храмовниками, освобождая этот город! Он теперь такой же наш, как и их. И начнут выгонять морозовцев из домов. Начнутся новые беспорядки, которые могут длиться очень и очень долго, ведь «дикие» будут постоянно прибывать из сел и деревень района. Улицы Великого Устюга пропитаются кровью, трава здесь перестанет расти. Дым пожарищ закроет солнце. Вот тебе и загорание на травке. Так что, созывать мне храмовников, объявлять о наступлении счастья?…

– Гадко все у вас тут, – поморщился мутант.

– У нас? – посмотрела ему в глаза мать. – А у вас?… Или ты с другой планеты? Так вроде бы нет, я тебя здесь родила… И ты что думаешь, до Катастрофы на Земле было как-то по-другому? Все было абсолютно так же, поверь, только в других масштабах. Те, кто жили в хижинах, ненавидели тех, кто жил во дворцах, и хотели занять их место. Те, кто имел белый цвет кожи, ненавидели цветных. И наоборот, соответственно. Красные – белые, бедные – богатые, капиталисты – рабочие, фашисты – коммунисты, исламисты – христиане… Доктрины против доктрин, религии против религий, страны против стран. Все были против кого-то, а кто-то и против всех. Никакой «свободы, равенства и братства» никогда не было и в помине. Такова уж природа человека – ненавидеть тех, кто хоть чем-то отличается от тебя. А уж если у кого-то еще и кусок лучше и жирнее!.. В морду такого, а кусок отобрать и съесть. Если успеешь. Поскольку и сам можешь так же получить от кого-то в морду. Страх – вот единственный сдерживающий фактор. Для одних таким страхом является радиация на поверхности, для других – угроза ядерного взрыва. Нужно будет – создадим новые страхи. Или придумаем, фантазии у нас – не занимать. Было бы кому держать ситуацию под контролем и грамотно управлять этими страхами. Сильная власть, крепкая рука – вот что всегда по-настоящему было нужно людям. Сейчас в Устюге две такие руки – я и Дед. Самое умное, что мы можем с ним сделать, – это договориться. Начнем перетягивать одеяло – обязательно порвем. Но договариваться тоже нужно с умом. Мы с Дедом Морозом можем объединиться, но храмовники с морозовцами – никогда. Должно существовать равновесие. Мы обязаны его сохранять, а для этого следует учитывать все реалии и использовать все возможности. Сейчас появилась возможность сделать хороший ход – поженить тебя с Сашенькой. Мы с Дедом уже видим множество плюсов из такого альянса.

– А нас-то, нас-то кто-нибудь об этом спросил?! – замахал руками Глеб.

– Успокойся, а то сейчас мебель сожжешь, – скривилась Святая. – По-моему, ты так ничего и не понял…

– Я понял одно, – постарался взять себя в руки мутант. – Мне все здесь противно. Я не хочу и не могу дальше здесь оставаться. Я хочу с Ликом и Сашкой убраться отсюда как можно скорее.

– Ты только что упрекал меня, спросил ли кто-нибудь вас с Сашей о нашем с Дедом Морозом решении. Переиначу твой же вопрос: а ты спросил Сашеньку, хочет ли она отсюда убраться?

– Но разве… – начал Глеб и умолк. Он ведь и правда не знал, как может отнестись к этому Сашка. Он считал, что это само собой разумеется, что девушка обязательно поддержит его решение, но мать права: он не знает этого наверняка. И он выдавил: – Хорошо, я пойду сейчас и спрошу у нее…

– Нет, – тихо, но твердо сказала мать. – Сейчас Саша уже спит. Не стоит ее будить по пустякам.

– По пустякам?!

– Да, по пустякам. Потому что твои разговоры с ней не имеют никакого значения. Вы женитесь, хочешь ты того или нет.

– Ни за что! – разъярился мутант, удивляясь, отчего и в самом деле ничего до сих пор не вспыхнуло. – Теперь, даже если бы я и хотел, то не сделал бы этого!

– Назло мне?

– Да! – вырвалось у Глеба.

– Очень по-взрослому. И по-мужски, и вообще весьма умно. Браво! – захлопала Святая в ладоши. Потом вдруг наморщила лоб, делая вид, будто что-то забыла: – Напомни-ка мне, мой взрослый и умный сын, что ты там просил у меня насчет некоего предателя?…

– Лик не преда… – по-прежнему возмущенно и зло начал мутант, но тут до него дошло, что мать задала этот вопрос не зря, и сразу сменил тон: – Я просил освободить Лика. Ты сделаешь это?… – Глеб затаил дыхание.

– Да, – ответила Святая. – Я освобожу его. Мало того, я отдам распоряжение, чтобы его увезли как можно дальше, в самое глухое селение. При одном условии. Жаль, что ты на него не согласен. Так что, увы, Анатолия Денисова придется казнить.

– Но ты не назвала свое условие!!!

– А зачем? Ты ведь уже ответил. «Ни за что! Теперь, если бы и хотел, то не сделал бы этого!» Разве это не твои слова?

– Мои, – опустил голову мутант и вздернул ее снова: – Но…

– Шутки в сторону, – став очень серьезной, оборвала его мать. – Забудем то, что ты наговорил в горячке и по глупости. Конечно, ты уже все понял и так, но я не поленюсь и озвучу. Вот мое условие: для освобождения Анатолия Денисова ты должен дать согласие на твой брак с Александрой. Жить вы должны будете в Устюге, где именно – мы еще обговорим с Дедом Морозом. Ты согласен?

Глеб ждал этих слов матери. Когда мутант обещал Лику, что добьется его освобождения любыми путями, он пусть и неосознанно, но понимал, что цена будет примерно такой. И все-таки сейчас мир вокруг него словно замер, остановился, а время прервало свой бег. А потом разом рухнуло все, погребая под завалами безысходной неизбежности хлипкие побеги надежды.

– Да, – услышал он свой голос будто бы со стороны.

А потом все-таки вспыхнул стол.