Гарли лениво откинулся на спинку кресла и потянулся.

— Сдается мне, — медленно произнес он, — что ты начитался рекламных статей о своих детективных талантах. Пошевели как следует мозгами и не позволяй этой Уэзерби втянуть себя в историю. Если бы я знал, что у тебя с головой не в порядке, то даже не стал бы с тобой разговаривать… Кстати, если тебе нужны деньги, — Гарли холодно усмехнулся, — я заплачу тебе в пять раз больше, чем она.

— Пока что она ничего мне не предлагала.

— В письме, которое ты завтра получишь, будет чек на тысячу. Отправь его назад и на следующее утро получишь конверт с пятью.

— За что?

— За то, чтобы не совался, куда не надо. — Гарли побарабанил пальцами по столу. — Слушай, мы оба — деловые люди. Давай заключим сделку. Я готов признать, что это была ошибка — посылать Ника звонить тебе. Но, черт возьми, я же тебя совсем не знаю. Теперь вижу, что у нас с тобой много общего. Я бы тоже разозлился, прикажи мне кто-нибудь сидеть тихо и помалкивать. Но ты не испугался. О'кей. Если бы ты струсил, мне бы это обошлось куда дешевле. Но попробовать стоило. Ты уж не обижайся.

— Что у нее на тебя есть? — продолжал настаивать Шейн.

— Ничего, — быстро парировал Гарли. — Но мне не нужна всякая шумиха. В один прекрасный день, — мрачно добавил он, — кто-нибудь прихлопнет эту бабу. Но я не хочу иметь к этому ни малейшего отношения. Вот и все. Сам знаешь, каково это, когда твое имя начинают трепать в связи с убийством.

— Знаю, — кивнул Шейн. — Потому сначала и пришел к тебе.

— Мне абсолютно нечего сказать о Ванде Уэзерби. Не путайся с этой дамочкой, и останешься жив-здоров, да к тому же за один день заработаешь пять тысяч.

Шейн медленно выпрямился и взял шляпу со стола.

— Я слышал, твоя дочка скоро выходит замуж. Поздравляю.

— К чему ты клонишь? — насторожился Гарли.

Шейн пожал плечами.

— Просто хотел поздравить папашу девушки, которая подцепила такого солидного жениха, как Томас Марш-Третий. Он ведь — из нэшвильских Маршей, не так ли?

По выражению лица Гарли Шейн понял, что его удар попал точно в цель. Но Гарли не взорвался, не заорал, а только тихо процедил:

— Пошел вон.

— С удовольствием.

Шейн повернулся, не спеша вышел из кабинета и спустился по лестнице в вестибюль. Тут же подскочил швейцар.

— Сейчас я вызову вашу машину, мистер Шейн. — И что-то быстро проговорил в маленький микрофон.

Шейн вышел на улицу и остановился у двери, поджидая свою машину. Настроение было паршивое. Он знал, что сглупил, не сдержавшись в разговоре с Гарли. К таким людям нужен другой подход. Из этой встречи он вынес только одно — угрозы по телефону исходили от Гарли.

Тем не менее, оставались еще приятель Тимоти Рурка с 40-й улицы и Шейла Мартин, которая обещала приехать в двенадцать. Может быть, они смогут сообщить ему о Ванде Уэзерби что-нибудь интересное…

«Кортленд-армс» — один из самых новых и больших многоквартирных домов в городе — находился на Восточной 40-й улице и представлял собой незатейливую многоэтажную кирпичную коробку. В маленьком вестибюле стояли три кожаных кресла, две медные пепельницы на высоких ножках и длинный узкий столик под каким-то высоким развесистым растением в кадке, слева от входа располагалась конторка портье и коммутатор. За коммутатором сидела элегантная блондинка. Когда Шейн вошел в вестибюль, она повернулась к нему с плохо скрываемым безразличием.

— Здесь живет Флэннаган? Кажется, квартира двадцать шесть.

— Да. Мистер Флэннаган вас ждет?

Шейн кивнул.

— Второй этаж, квартира справа от лифта.

Шейн поднялся на лифте и позвонил. Дверь сразу же распахнулась.

Молодой мужчина, который, по-видимому, и был Ральфом Флэннаганом, воскликнул:

— Прошу вас, мистер Шейн! Боже, как я рад вас видеть!

Он крепко стиснул своей пухлой ладонью руку Шейна и затряс ее с энтузиазмом, казавшимся несколько неуместным в данных обстоятельствах.

С первой же минуты у Шейна возникло ощущение, что Флэннаган изо всех сил старается произвести впечатление энергичного и гостеприимного человека. У него были густые коротко подстриженные черные волосы, одутловатое лицо, плотная и коренастая фигура. В зубах он сжимал короткую трубку и ухитрялся выглядеть непринужденно и раскованно, хотя был одет в смокинг и белую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшую загорелую волосатую грудь. Следуя за ним из прихожей в гостиную, Шейн обратил внимание на его неуклюжую переваливающуюся походку.