— Вообще-то, непохоже, чтобы это письмо было написано сумасшедшей, — возразил Шейн. — Все изложено довольно логично. — Он замолчал, вспоминая голос Ванды. Да, говорила она очень эмоционально, но в ее словах был здравый смысл. И пуля, пробившая ее голову, достаточно убедительно доказывала, что у нее были весьма веские причины опасаться за свою жизнь. — Курьер принес письмо около шести, — наконец сказал он. — Что вы сделали, когда прочли его?

— Сначала попытался дозвониться до Ванды. У нее никто не отвечал. Потом я вспомнил название вашего отеля и позвонил вам. Но вас тоже не было. Я не знал, что делать. Тогда я позвонил Тиму Рурку. Кажется, это было около семи? — Он вопросительно посмотрел на репортера.

Рурк кивнул.

— В самом начале восьмого, — сказал он Шейну. — Ральф мне все рассказал, и я согласился приехать, прочесть письмо и постараться помочь ему выйти на тебя.

— У меня прослушивание было в самом разгаре, — продолжал Флэннаган, — и я попросил Тима приехать без четверти десять. Я подумал, что, если успею рассказать вам все до того, как вы получите завтра утром письмо Ванды, то согласитесь мне помочь. Не знаю, что за чертовщина взбрела ей в голову, но я не хочу, чтобы в этом было замешано мое имя, — с несчастным видом закончил он.

— Во сколько ты сюда приехал? — спросил Шейн у Рурка.

— Примерно без десяти десять. Опоздал всего на несколько минут. Ральф только что вылез из-под душа и сразу показал мне письмо. Мы быстро все обсудили, а потом я позвонил тебе.

— Да, это было в пять минут одиннадцатого, — кивнул Шейн. — И чем вы занимались, пока ждали меня?

— Сидели здесь, пили, трепались о жизни… и о Ванде Уэзерби, — ухмыльнулся репортер. — Короче говоря, тебя дожидались.

— Можешь поклясться, что Флэннаган был здесь с десяти? И что он никуда отсюда не выходил… скажем, на почту отправить письмо или еще куда-нибудь?

— Он все время был здесь. Грыз ногти и ждал тебя.

Шейн взял письмо Ванды и легонько похлопал им по ладони.

— На вашем месте я бы на этот счет особенно не волновался, — мрачно сказал он Флэннагану. — Кто-то оказал вам большую услугу. Сегодня вечером Ванда Уэзерби была убита — между десятью и половиной одиннадцатого. По словам Тима, как раз в это время вы находились дома.

Целую минуту после этих слов Рурк и Флэннаган сидели неподвижно, ошеломленно уставившись на Шейна. Потом Флэннаган хрипло прошептал:

— Убита? Вы хотите сказать…

— Пулей в голову, — спокойно констатировал Шейн. — Она звонила мне в десять часов, а когда я приехал к ней на Семьдесят пятую улицу, она уже была мертва.

Продюсер вздрогнул, закрыл лицо ладонями и простонал:

— Ванда…

Рурк резко выпрямился и подался к Шейну. Его глубоко посаженные глаза лихорадочно заблестели.

— Значит, она боялась не того, кого нужно. Что-нибудь еще удалось узнать?

— Нет, ничего. Скорее всего она даже не видела убийцу. Он стоял снаружи у окна и стрелял через каминный экран.

— Зачем ее убили? Чтобы она не смогла поговорить с тобой?

— Это первое, что приходит в голову, — пожал плечами Шейн. — Не исключено, что он стоял близко от окна и слышал, о чем она говорила со мной. Если он знал о ее письме, в котором она обвиняла Флэннагана, то для убийцы это был самый подходящий момент, чтобы избавиться от нее. И тогда бы вы, Ральф, оказались главным подозреваемым.

— Запросто, — пробормотал продюсер, ошалело мотая головой. — Если бы у меня не было алиби… если бы Тим не оказался здесь в нужный момент…

— Кому еще вы рассказывали об этом письме? — спросил Шейн.

— Никому! — испуганно ответил Флэннаган. — Боже мой, такие вещи с посторонними не обсуждают.

— Вы сказали, что к вам кто-то приходил на прослушивание. Вы уверены, что при них вы не упоминали о…

— Абсолютно.

— А кто знал о ваших отношениях с Вандой? И то, что она вас шантажировала?

— Это вовсе не было шантажом. Я не позволю говорить такие вещи о Ванде! Ведь именно я настоял на том, чтобы платить ей деньги. — Лицо Флэннагана покраснело от злости, на скулах заходили желваки.

— И тем не менее, — сердито перебил его Шейн, — это чертовски подходящий мотив для убийства. Возьмем вас — вы помолвлены с богатой девушкой, и если станет известно о вашем романе с Вандой, ваша карьера окажется под угрозой. Поймите, Флэннаган, я пытаюсь выяснить, не было ли у кого-нибудь особых причин желать ее смерти? Этот человек мог быть в курсе ваших дел и знать, что подозрение прежде всего падет на вас, если с Вандой что-нибудь случится. Посмотрите на это письмо — неважно, как вы к ней относились, но Ванда подозревала, что вы собираетесь ее убить! Она здесь пишет, что вы дважды пытались это сделать. Кто мог знать о ваших отношениях?