— Ну, как? Подходит? — спросил он и поставил синюю сумку на полку в прихожей.

— Да, — растерянно сказала Вика, — подходит. Но тут две комнаты, мне нужна одна…

— Какая разница — одна, две? — разозлился Егор. — Подходит или как? Сразу предупреждаю, другой квартиры нет…

— Две комнаты — это дорого, — девушка нашла в сумке кошелек, открыла, достала деньги и посмотрела на Егора:

— Сколько с меня? И где хозяин? Мне надо поговорить с ним, я не могу заплатить сразу…

Глянула беспомощно и потерянно на себя в зеркало, потянулась привычным жестом к всклокоченным волосам, отдернула руку и выронила кошелек. Присела на корточки и принялась собирать деньги, тянулась за разлетевшейся мелочью. Егор подхватил Вику под локоть, помог подняться и сказал, не отпуская девушку от себя:

— Я хозяин. Это моя квартира, о цене потом поговорим. В холодильнике есть кое-что, я вчера купил, должно хватить на пару дней. Если что — я тут не живу, у меня дом за городом, там удобнее. Не выходите из квартиры, пока я не вернусь, и сразу звоните, если что. Все, мне пора. Держите ключ, и сразу предупреждаю — он у меня один.

Вика взяла ключ да так и стояла с ним посреди коридора, Егору показалось, что девушка его не слышит, до того отрешенный был у нее вид. Но нет, она присела на стул, скомкала деньги и сунула их в кошелек, сказала:

— Я позвоню. А вы надолго?

— На сутки, — Егор уже возился с замком. Поганый механизм снова заклинило, надо бы снять его к чертовой матери и поменять на новый, этот замок — ему ровесник, да все руки не доходили. Но оно и к лучшему, девушка, не справившись с замком, вряд ли выйдет из квартиры. Вика еще толком не поняла, что происходит, так что лишняя страховка не помешает.

— Сутки? — удивилась Вика.

— Ну, да, сутки, а что такого? Я на «Скорой» работаю, если вы забыли, без праздников, обедов и выходных. Все, я на работу.

Отодвинул, наконец, неподатливую задвижку, вышел на площадку и захлопнул за собой дверь.

И понеслась — еще толком не рассвело, а желтая «газель» намотала по городу пару десятков километров. Но все пока шло буднично, даже скучно: гипертония, еще одна, приступ аппендицита у семилетней девчонки, которую на пару с заплаканной мамашкой незамедлительно доставили в детскую больницу, вывих предплечья, падение на льду с последовавшей потерей сознания. Разнообразия привнес синий как баклажан наркоман, с угнетенным дыханием, не реагирующими на свет зрачками и весь в дырках от уколов, буквально сверху донизу. И перепуганными родителями, приличными на вид людьми средних лет, до последнего не верившими, что их кровиночка — банальный наркоша. Две ампулы внутривенно введенного чудодейственного средства вернули ребеночку способность дышать, на радостях он послал бригаду на три всем известных буквы и был доставлен в больницу.

И все же почти все «клиенты» в тот день попались тихие и впечатлительные, врачам не перечили, слушали внимательно и даже от госпитализации почти никто не отказался, что в обычные дни наблюдалось сплошь и рядом. Так протянули до обеда, и врач, выйдя из приемного больницы, куда только что сдала послушную, перепуганную умными словами бабушку с непомерно высоким давлением, скомандовала:

— Обедать. На базу.

И Егор повел машину на подстанцию. Редкий случай, надо сказать, обычно обходились тем, что бог пошлет, а именно фастфудом, наскоро съеденным, пока «Скорая» через заторы пробиралась на очередной вызов. А тут — красота и благолепие: посуда, пусть и одноразовая, горячая еда, разогретая в микроволновке, что имелась в комнате отдыха, чай из обычной чашки, а не пластикового стаканчика, и все это не торопясь, размеренно, а не холодными кусками на ходу. Нирвану малость портили быстрые серые тени, что изредка, но шмыгали вдоль плинтусов, а потом еле слышно попискивали откуда-то из-за шкафов. Фельдшер инстинктивно вздрагивала и расплескивала чай на застеленный газеткой стол, врач грызунов не замечала. Ну, что поделаешь, если здание подстанции, во-первых, старое, и мыши тут живут, жили и будут жить ныне, присно и во веки веков. А во-вторых, их тут кормят, поят, только что за ушком не чешут: что не съедали люди, доставалось серым тварям.

По шкафчикам они шарили — только в путь, проеденные до дыр пакеты считались нормой, и вообще с мышами мирились, выбрав из двух зол меньшее — хорошо, что не крысы. Хотя и эти тут иногда заводились, но с ними разговор был короткий. Крыс из породы двуногих, или любителей пожрать на халяву, истребляли незамедлительно простейшим и изящным способом. Идея была проста: в общий холодильник помещался продукт типа яблочка, только яблочка не простого, а с мочегонным, что вызывает мгновенный мощный приступ диуреза, или галоперидолом, внутри. Негуманно, зато «крыса» проявляла себя незамедлительно, после чего обычно «по собственному желанию» покидала коллектив. А идея с нейролептиками впоследствии была признана стремной — вдруг какой водила схавает…

В кармане завозился мобильник, Егор вытащил его и несколько секунд смотрел на экран, раздумывая, что это может значить. Номер незнакомый, но звонят с него настойчиво, третий раз уже, а он в суматохе и не слышал. Посмотрел еще и решил, что все же поговорит.

— Егор? — донеслось из трубки. — Это вы? Это Вика.

Могла бы и не говорить, он и так узнал ее по голосу. Только номер странный, городской, а не ее симки, которую сам только недавно купил.

— Я понял, — сказал он, — что…

— Егор, я ключ потеряла, — перебила Вика, — и в квартиру попасть не могу. Я у соседки вашей, на четвертом этаже, она мне позвонить разрешила. Егор, что мне делать?

Хороший вопрос — что ей делать, но и это не самое интересное. Потеряла — она сказала потеряла ключ. Значит, выходила куда-то, значит, наплевала на его просьбу и на свою безопасность, значит… Потеряла… И говорит так, точно помаду посеяла или ножницы маникюрные — спокойно говорит, даже безразлично.

Разозлился сначала так, что аж кровь в виски ударила, едва не сорвался, не наорал прямо по телефону, но сдержался, решив для начала все выяснить непосредственно на месте.