Скуластое лицо охранника не изменилось. Оно было неподвижно, как кусок сухого дерева.

Профессор поднес нож к руке Ханта, постоял так несколько секунд и вдруг – отвел руку.

– Нет, я не могу, – глухо, почти шепотом, сказал он. – Это выше моих сил.

– Вы как ребенок! – со злой досадой выдохнул вице-мэр. Вынул нож из пальцев Мезенцева: – Дайте мне!

Профессор не противился. Отдав нож, отвернулся и, понурив голову, отошел к дивану. Вице-мэр поднес нож к руке пленника и ткнул острием лезвия в кожу.

– Кто твои подельники? – спросил он, глядя охраннику в лицо. – С кем ты разработал весь этот план?

Хант не ответил. Тогда вице-мэр надавил – из кожи охранника выступила капля крови.

– Говори! Мы не отпустим тебя, пока ты все нам не расскажешь.

Хант не ответил и на сей раз.

– Послушайте… – раздался за спиной вице-мэра неуверенный голос тьютора. – Послушайте, уважаемый…

Толстяк оглянулся:

– Что?

– По-моему, это неправильно, – сбивчиво произнес Тимур Маратович. – Мы не можем так поступить.

– Почему? – вскинул брови вице-мэр.

– Потому что мы не звери.

– Я согласен быть зверем, если это поможет мне выжить, – заявил вице-мэр. И снова повернулся к Ханту: – Ну? Ты будешь говорить?

Вице-мэр надавил ножом сильнее. Лезвие взрезало кожу, и тонкая струйка крови стекла на подлокотник кресла. Хант посмотрел на окровавленную руку, перевел взгляд на вице-мэра, усмехнулся и сипло проговорил:

– Есть подельник.

– Кто? Назови имя!

Хант повернул голову и взглянул на тьютора:

– Вот он.

– Что? – Тимур Маратович открыл рот. – Че… чепуха!

– Мы делали все вдвоем, – спокойно сказал Хант. – Он и я.

Тьютор побледнел. Губы его затряслись, голос дрожал:

– Чушь! Неужели вы ему верите?

– А какой ему резон врать? – сухо спросил вице-мэр. – Профессор, держите мерзавца!

Мезенцев, бледный, будто осунувшийся, шагнул к тьютору и схватил его за руку. Тот не делал попыток сопротивляться или убегать и даже не глянул на профессора. Он смотрел на нож в руке вице-мэра, и на лбу его выступила испарина.

– Нелепость какая-то… – пробормотал Тимур Маратович. – Это нонсенс, слышите? Я бы никогда… Ай, что вы делаете!

Профессор завернул руку тьютору за спину, и тот вскрикнул от боли.

– Лучше не сопротивляйтесь, – тихо попросил Мезенцев.

Вице-мэр надвинулся на тьютора. Его пухлое лицо раскраснелось, на лбу поблескивали крупные капли пота, нижняя губа подрагивала.

– А теперь ты расскажешь нам обо всем, – прошипел он сквозь зубы.

– Друзья мои! – жалобно воскликнул Тимур Маратович. – Друзья мои, вы не можете!

Вице-мэр выставил перед собой нож и подошел к тьютору вплотную.

– Вас двое? – спросил он, испепеляя Тимура Маратовича взглядом. – Отвечай: вас двое?

– Друзья мои, клянусь, я никогда…

Вице-мэр приставил нож к горлу тьютора:

– Зачем вы это делали? Ну!

– Можете меня убить, но я ничего не знаю! – со слезами в голосе воскликнул Тимур Маратович.

– Что ж… ты сам сказал.

И вице-мэр поудобнее перехватил рукоять ножа.

– Ира, тебе нужно поспать.

Ирина сидела на диване, обхватив колени руками. Пепельница на столике возле дивана была заполнена окурками. Максим сидел рядом, в кресле. Он был бледен и изможден.

– Через несколько часов рассветет, – сказал он. – Из города приедет автобус, и все закончится.

Ирина почувствовала внезапное раздражение. Этот парень – такой же, как все мужчины. Насилие у него в крови. И тут уже ничего нельзя поделать.

Она заложила сплетенные руки за голову и прикрыла глаза. Во рту у нее уже горчило от сигарет. На веки тяжестью навалилась усталость.

– Ира, – снова окликнул ее Максим. – Я вынужден был согласиться. Я должен был обезопасить тебя, понимаешь?

Некоторое время Ирина сидела молча, затем наклонилась вперед и тихо сказала:

– Да, ты прав. Я должна поспать.

Ирина прошла в спальню, опустила голову на подушку. Она хотела сказать Максиму, что разочаровалась в нем. Но вместо этого закрыла глаза и почти сразу уснула.

Когда она проснулась, комната по-прежнему была погружена в полумрак. Максим сидел в кресле. Он был неподвижен. По-видимому, тоже уснул.