Никто не знал, как выглядела звезда «Перевала», были ли у нее планеты и жил ли на них кто-нибудь. Сейчас на этом месте находился всего лишь еще один участок космического вакуума. И космическая станция огромных размеров – с маленькую планету. Там, внутри, размещался исполинский город, населенный представителями тысяч рас – «Перевал» не принадлежал ни одному государству. У него была собственная администрация, свой капитан (главнокомандующий космической станции также называется капитаном), свой свод законов и даже своя валюта.

Никто не знал, кто и когда построил эту станцию. Ни одна цивилизация не могла сказать, что помнит то время, когда «Перевала» еще не существовало. Среди его населения встречались существа, оставшиеся только здесь: большинство из них и сами не могли объяснить, с какой планеты произошел их вид.

Вокруг «Перевала» постоянно вращались сотни звездолетов – многие космические корабли вообще не предназначены для посадки на твердую поверхность. Однако «Вурдалак» мог это делать, и был достаточно мал, чтобы протиснуться в рукав станционного шлюза. Поэтому он получил разрешение на посадку и пришвартовался на одном из свободных причалов.

– Мне срочно надо выпить, - пробурчал Косколито, выходя наружу.

– Я с тобой! – догнала его Джина.

У «Перевала» не было космопортов. Были причалы. Очень много причалов. А вокруг них кипела самая обычная жизнь. Если, конечно, ее можно так назвать...

– Интейесно... – пробормотал Соазссь, изучая по информу местную сводку новостей. Раздел объявлений. – П’йедлагают доставить на Посейдон пайтию ойехов Г’йи-Г’йи. Может, возьмемся? Все йавно на Посейдон летим... А деньги хойошие.

– Моя не хоти ореха, - замотал плоской головой Дитирон. – Моя хоти жареный мясо... или вареный... или супу....

– А что это за орехи? – поразился Ежов, заглянув в голокуб и увидев цену, предлагаемую за перевозку всего-навсего одного центнера орехов.

– Справка, - тут же подсуетился VY-37. – Орех Гри-Гри – двудольное растение семейства ореховых. Произрастает исключительно на планете Вено, принадлежащей меласдарам. По невыясненным причинам не способно расти на других планетах. Обладает необычным специфическим вкусом, у некоторых рас считается деликатесом. Для твинодаков является наркотиком, вызывает быстрое привыкание, на их планетах запрещен.

– На Посейдоне твинодаков нет, - тут же уточнил в информе Соазссь. – И вообще планета п’йинадлежит человекам.

– А если это окажется очередная ловушка? – ласково посмотрел на него Койфман. – Соазссь, дружок, хватит уже жадничать, хорошо? Мишенька, как дела с расследованием?

– Движется, - неопределенно повертел рукой Ежов. – Аарон Лазаревич, хватит меня дергать! Я уже кое-что раскопал и накопаю еще больше, если меня не будут ежеминутно спрашивать!

– Ай-яй-яй, Мишенька, как не стыдно хамить старому человеку? – укоризненно покачал головой бывший раввин. В его ехидных глазках плясали веселые огоньки.

– Мне нужно кое-что уточнить, Аарон Лазаревич, - примирительно сказал Михаил. – Но могу вас успокоить – если моя версия верна, капитан Моручи жив и здоров.

– И где же он в таком случае?

– Имейте терпение... Кстати, Аарон Лазаревич, в инструкции к этому информу говорится, что это еще и переводчик – как его включить?

– А зачем тебе? – тут же насторожился старик. – Мы тут все говорим на общечеловеческом... кроме Бархата, конечно.

– Именно с Бархатом мне и нужно поговорить. Мне. Одному. Наедине. Я уже допросил на этом корабле всех, кроме него, а теперь мне еще нужно кое о чем с ним проконсультироваться... Он понимает, о чем я его спрашиваю, но я его – нет!

– Дело привычки, - пожал плечами Койфман. – Я его тоже в первые дни не понимал.

– А когда начали?

– Дней через десять... Вызови справку и спроси у нее про переводчик. Это личный информ капитана, я его никогда не надевал.

– А как вызвать справку?

– Мишенька, ну что ты ко мне пристал? – очень-очень ласково улыбнулся Койфман, злобно сверкая глазами. – Я не информант, я связист. Вот свой информ я знаю, как пейсы, которые состриг сорок лет назад. А про этот спроси у Рудольфа. Или у Ву. Или у Джины... хотя она тебе не ответит.

В конце концов Ежов сумел включить переводчик. В его памяти хранились тысячи языков, и в их числе – язык Плывущих. Он входил в разряд «зрительных», и перевод осуществлялся очень приблизительно. Многие узоры на коже этих воздушных медуз можно было трактовать по-разному, и переводчик справлялся с трудом.

К тому же язык этой редкой расы в корне отличается от любого из человеческих. Да и само мышление у них очень сильно отличается. Плывущие думают совсем не так, как мы. Многие из вещей, очевидных для нас – загадка для них и наоборот.