Осталось всего шагов пять. Задыхаясь от усилий, я бежал дальше. Ноги устали, но поднятые крылья увлекали меня вперед и словно по волне то приподнимали, то вновь слегка притягивали к земле. Но вот…

…Нарастающий страх…

…Земля уходила у меня из-под ног. Я молотил ногами в воздухе. Изо рта у меня вырвался беззвучный крик. Порыв ветра сорвал с меня солнечные очки, и теперь я ослеплен светилом. Я прищурил заслезившиеся глаза. Неужели я падал? Неужели мне суждено разбиться и умереть?

Но нет, крылья вновь потащили меня наверх, и я чудесным образом воспарил, словно удерживаемый в небесах дланью Господа. Именно так, как я надеялся, как мечтал. Математика победила плоть… плоть победила божественный замысел. Чудо. Я не мог смахнуть слезы с глаз, но видел сквозь их пелену и солнце, и синеву неба… я глядел в лицо Бога, прямо в Его глаза.

Озариться блистающим светом…

Я летел! Мне хотелось кричать от радости, но я захлебывался ветром, и слова застревали в горле. Жаркое солнце ласкало мои щеки, под одеждой по телу пробегали ручейки пота. Я слышал, как скрипели кожаные суставы летательного механизма, в ушах моих завывал ветер. Плечи и спину начинало ломить. В уши словно вставили ватные шарики.

Мне хотелось бы лететь немного ниже, чтобы более отчетливо разглядеть далекую землю. Я повернул голову в сторону в надежде понять, где нахожусь, но внезапно парение закончилось. Бог закрыл глаза, и я почувствовал лишь огромное смятение и страх, порожденный падением вышедшего из-под контроля тяжелого механизма, который стремительно увлекал меня к земле. Я ничего не видел, слышал лишь вой, пронзительный ревущий вой — и в этом неистовом падении внезапно подумал о грозах, о сражении… Подумал о незаконченной фреске на стене Большого зала и понял, что никогда ее не закончу. И, видя приближающуюся землю, попытался взмахнуть правым крылом, чтобы меня не переворачивало в воздухе, но осознал, что уже не в силах буду исправить прошлые ошибки — облетающую на землю фреску, разрушенный стрелами глиняный конный памятник, бронза которого пошла на отливку пушек, неотредактированные тетради, оставшиеся без ответов вопросы, ограниченность денежных средств и законов, разочарования любви, слабость преклонных лет, неизбежность смерти и нехватку времени, нехватку времени, нехватку… но неожиданно земля сменилась темно-голубым озером, его воды врезались в меня, и я…

Смутная боль смягчилась водой, прекратилось падение, увлекающее на смутное смертное дно…

Тяжелые крылья стали легче, чьи-то руки вытащили меня из воды и положили на бок. Изо рта вылилась холодная озерная вода. Я захрипел, закашлялся и вновь обрел способность дышать. Под моими руками опять твердая земная плоть, тяжкое земное бремя… наши тела, подобно железным опилкам на магните, притягивались к земле неким непреодолимым влечением…

Я глянул на небо — на легкие силуэты парящих соколов; их чудо осталось неразгаданным, и я понял, что…

…что человеку не хватает духа птицы…

…что я навсегда связан земным притяжением.

Вот и условный сигнал — два совиных крика. Я подошел к бойнице. Передо мной зазмеилась веревка.

Первым вылез слуга. Я следил, как он медленно спускался во мрак. Заметил, что он остановился и завис, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Я подергал веревку. Черт побери, он полз как черепаха, а время бежало. Скоро может подняться тревога. Меня могут схватить.

Я вновь потянул за веревку. До меня донесся тихий стон. Я увидел, что слуга исчез. Наконец-то, черт побери.

Я вылез из бойницы и заскользил вниз по канату. Потом остановился.

ЧЕРТ…

Я понял, почему мой слуга застыл и покачивался. Закончилась веревка. А до земли еще оставалось футов тридцать. Что же делать? Лезть обратно или рискнуть сломать себе шею? Рой мыслей пронесся в моей голове…

Сверху донесся шум. Темноту прорезал луч света. Поднялась тревога. Я глянул вниз. Вдали смутно чернела земля. Может, до нее и все сорок футов. Покрывшись холодным потом, я судорожно вздохнул, принимая решение…

ПАДЕНИЕ…

Веревку обрезали. Земля стремительно неслась мне навстречу. Я закрыл глаза… в ожидании смерти.

Удар. Проклятье. Обжигающая боль — в ногах, груди, спине. Я обездвижен. Ничего не вижу. Что-то сломалось.

Из темноты донеслись голоса. Чьи-то руки подняли меня. Куда-то потащили, ослепшего и переломанного.

Меня посадили на лошадь. Чьи-то руки поддерживали меня, не давая упасть. Дьявол их разрази, пронизывающая, обжигающая БОЛЬ.

Я слышал громкое лошадиное и человеческое дыхание. Слышал доносящиеся сверху вопли и крики. Сзади раздался мушкетный выстрел — стражники убили моего слугу.

Цокот копыт и сильный ветер. Потом чей-то голос произнес:

— Мы прорвались, мой господин. Вы свободны.