– На, держи, Дубх’кроо!

Для всех сидов Гырр был теперь Бюэханом – Победителем, – и только Сенха, старательно прячущий привязанность к детенышу-салэх под напускной строгостью, звал его, как и десять лет назад, – Черноглазым.

Гырр подхватил еще теплую козлятину и впился в мякоть. Прибиральщик покатил тележку дальше, а в дверь уже входил, слегка пригнув голову, чтобы не зацепить притолоку, Дамах Лох Ойнах – старший распорядитель зверинца. Сразу от входа он отступил в сторону, пропуская сида в белоснежной мантии до пят. Не менее дюжины длинных косиц, спадавших с головы незнакомца, были украшены маленькими серебряными колокольцами.

– Прошу тебя, каннэс, – приглашающим жестом Лох Ойнах указал на клетку Гырра. – Будь так добр, осмотри его рану.

Человек умел слушать и запоминать. Белые одежды, косы и обращение «каннэс» – мудрый – означало, что перед ним филид. Скорее всего, Кондла Пестрое Крыло, придворный мудрец и советник ярла.

Рана! Какая рана?

Увлеченный утренней трапезой Гырр только сейчас почувствовал тупую боль и жар в левом предплечье – последствие прошлого боя, когда против него выпустили сразу двух северных волков. Первого он отбросил, оглушив кулаком, но второй, извернувшись в прыжке, сумел-таки вцепиться в поднятую на защиту горла руку. После этого Гырр перехватил серого за задние лапы и лупил по стенам, утрамбованному полу арены и пытающемуся подняться на ноги сородичу до тех пор, пока Сенха с напарником, Конадом, не выплеснули на него по ведру ледяной воды.

Лох Ойнах, вполне удовлетворенный результатами боя, лично осмотрел рану, наложил лепешку вонючего горного воска и забинтовал. Но вскоре Сенха обратил внимание, что подопечный осторожничает, старается меньше двигать рукой, и поднял тревогу.

Филид остановился перед Гырром, оглядел его, склонив голову к плечу.

– Нет, Дамах, – произнес он скрипучим голосом, свидетельствовавшим о бессчетном числе прожитых весен, – все-таки неправильно, не должно животное настолько походить на нас. Возможно, прав Мак Кехта, уничтожая этих тварей где только можно?

Лох Ойнах хмыкнул:

– Будь осторожнее со словами, каннэс. Погляди, он все понимает. Только говорить не может. Понимаешь, Бюэхан?

Гырр заворчал, склоняя крупную голову с космами черных волос.

– Видишь, понимает.

Кондла брезгливо поджал губы:

– Уродливая тварь. Ладно, Дамах, что там у него?

– Нагноение, жар. Вообще-то я промыл рану, как положено.

– Посмотрим. Привяжи его, а лучше, переведи в клетку поменьше, чтобы я мог…

– Не волнуйся, каннэс, он не шелохнется, – распорядитель открыл низкую дверку и, согнувшись в три погибели, забрался к человеку. Почесал его за ухом, положил ладонь на загривок. – Ведь не шелохнешься? А, Бюэхан?

Гырр басовито заворчал, зажмурил глаза и замер.

– Видишь, каннэс? Не бойся, иди.

Кондла, морща нос – салэх есть салэх, что со зверя возьмешь? – вошел в клетку. Опасливо прикоснулся к раненой лапе.

– Не бойся, каннэс, снимай повязку, – подбодрил его Лох Ойнах.

Под заскорузлым от гноя полотном оказалась синюшная опухоль, на ощупь горячая и твердая.

– Промывал, говоришь? – скептически пробормотал Кондла. – Эх, не знал бы я тебя еще до отплытия из Б’енэхт Ольен.

Дамах закусил ус, нахмурился. Вины за собой он не чувствовал, но о причине нагноения не догадывался, а потому злился.

– Сейчас поглядим. – Пестрое Крыло уже забыл и о грязи, и о вони. Отпустив края мантии, упавшей прямо в желто-коричневую лужу, он поднес обе ладони к предплечью Гырра. – Сейчас, сейчас…

Между сухими ладонями целителя и опухолью возникло слабое свечение.

– Промывал, говоришь… Верю. Промывал.

Филид выпрямился, опять брезгливо сморщился, подобрал испачканный подол.

– Там застряло что-то твердое. Щепка или кость. Дай нож.

Лох Ойнах вытащил из ножен и протянул рукоятью вперед корд – почти что короткий меч.

– Не бросится? – примериваясь, снова недоверчиво произнес Кондла.

– Терпи, Бюэхан, терпи, – вместо ответа Лох Ойнах чуть сильнее прижал пальцы к загривку человека.

Когда филид сделал два быстрых разреза клинком, Гырр не дернулся. Только напряглись и расслабились шейные мускулы.

– Хорошо, Бюэхан. Молодец, – похвалил сид.

Кондла надавил на края раны, и вместе со сгустком зеленоватого гноя наружу выскочил обломанный волчий клык.

– Вот оно что! – пробормотал Лох Ойнах. – Ну, теперь до травли все заживет.

– Промоешь и забинтуешь сам? – Пестрое Крыло вытер пальцы об одежду – все равно выбрасывать.

– Конечно. Благодарю тебя, каннэс, – церемонно поклонился распорядитель зверинца и уже в проходе между клетками добавил: – А с Мак Кехтой я не согласен. Салэх понятливые, учатся на лету. Дай мне срок, и у нас будут новые домашние звери. Сильнее собак и умнее коней.

– Смотри, Дамах, чтобы твой Бюэхан не свернул однажды тебе шею, – с сомнением покачал головой филид.

– Не свернет, – усмехнулся Лох Ойнах. – А вот кикиморе Сенлайха из Ласточкина Гнезда через пол-луны придется туго. К кикиморам у него особый счет, но Сенлайх-то об этом не знает. Мой совет – заключи с кем-нибудь пари. Не прогадаешь.