— Вот оно как? — многозначительно протянула Гингема. — Обеспечена, значит?! Ну-ну…

— Конечно. Особенно часто из университета студенты приходят, — сообщила продавщица. — Перед экзаменами — прямо толпа! Идут и идут! Там у них, в университете-то какая-то профессорша работает, уж они ее так боятся! Так боятся! Трясутся прямо! Так она их всех запугала, что они и говорят-то о ней только шепотом! Ну, вот и покупают амулеты для хорошей сдачи экзамена.

Дама перевела удивленный взгляд на Дарина.

— А что это сынок ваш, поперхнулся что ли? — участливо осведомилась она. — Покраснел и слезы из глаз катятся…

— Какой сынок?! Где? А… — Гингема глянула на Дарина и поджала губы. — Это не сынок, это внучек. Приехал, знаете ли, из деревни, в ПТУ поступать. О карьере сантехника мечтает, ночами не спит…

Продавщица понимающе кивнула.

— Сколько сажи покупать будете?

— Мне, пожалуйста, побольше, кило два!

— Зачем вам столько? — выдавил Дарин, еле сдерживая нечестивый смех.

— В хозяйстве пригодится, — отрезала Гингема. — Заговор буду делать! От нерадивых студентов.

Вскоре они покинули магазин, с трудом убедив продавщицу, что ни ароматические палочки для ритуала на удачу, ни шелковые нитки и северный мох для заговора на деньги им пока не требуются.

— Заговор на деньги, надо же, — пробормотал Дарин. Он шел следом за Гингемой, одной рукой придерживая под курткой обрез — еще вчера вечером соорудил петли, теперь оружие удобно было носить и если что — оно оказывалось в руках в считанные секунды.

Гингема убрала список в сумку и щелкнула замком.

— Предлагаю сразу же заехать в музей, это рядом. По пути купим банку морской соли в киоске. Согласен?

Дарин кивнул.

— Шутки шутками, а раз такие магазины есть, стало быть покупает кто-то и медвежьи когти и мох, — продолжила Гингема, направляясь к автомобилю.

— Конечно, покупают. Мы вот тоже купили!

— У нас совершенно нетипичный случай, — не согласилась она. — Я имею в виду обычных людей. Как они, взрослые люди, могут верить в заговоры на удачу, на богатство и прочее?

— Заговор на деньги, нам с Тохтой не помешал бы, — вздохнул Дарин, вспомнив собственное финансовое состояние. — Много денег — разве это плохо?

Гингема пошарила в кармане элегантного жакета и вытащила ключи.

— Как сказать, — неопределенным тоном проговорила она. — Если не тратить свою жизнь только на зарабатывание денег, то, наверное, и неплохо…

Она открыла дверцу машины, кивком указала Дарину на переднее сиденье, затем уселась сама и осторожно вырулила с тесно заставленной парковки. Большая рыжая собака, сидевшая возле будки охранника, проводила их бдительным взглядом. Гингема свернула на один из бульваров, ведущих к музею.

— Знаешь, у меня была подруга, — неожиданно начала она. — Мы давно дружили, хотя она гораздо моложе была, можно сказать — другое поколение. Она экономистом работала в какой-то нищей конторке, а потом, когда другие времена начались, свое дело открыла: лесом торговать стала. Очень хорошо у нее пошло: крупное предприятие, процветающий бизнес. Деньги делала колоссальные! И все никак остановиться не могла, даже в отпуск больше чем на неделю не ездила — некогда! — Гингема притормозила на светофоре, пропуская пешеходов. — Так своим бизнесом занята была, что постоянно только о нем и думала. В храме ей священник говорит как-то: «Исповедуйся, дочь моя»! А она ему: «За какой отчетный период, батюшка»? Бедный батюшка дар речи потерял! — Гингема покачала головой. — Зарабатывала она, зарабатывала и вдруг в позапрошлом году умерла. Инфаркт.

Машина тронулась и, плавно набирая скорость, помчалась по бульвару.

— И вот как-то совсем недавно она мне сказала интересную вещь…

Дарин удивленно заморгал: Гингема явно заговаривалась и путалась в рассказе.

— А как же она что-то сказать могла? — осторожно уточнил он. — Она же вроде как того… умерла?

Гингема хмыкнула.

— Да, такая удивительная история случилась! Я и не рассказывала никому, подумают, чего доброго, что из ума выживаю!

Она покачала головой.

— Прошло примерно полгода, как она умерла, сижу я дома и вдруг — телефонный звонок. Звонит межгород… ну, мне часто из других городов звонят. Беру трубку, а там… так странно…

Гингема с недоумением пожала плечами.

— Голос моей подруги! Той, что умерла.

— Может, просто похожий? — усомнился Дарин.

— Нет, это она. Она сказала: «Леля». Лишь один человек в мире меня так называл.

— И… вы что, на самом деле… общались?