— Поговорю лично, — кивнул Марголин. — Вот как только она из гостей вернется.

Дарин завернул за угол, и чуть было не столкнулся с Пулисом. Лучший курьер Управления, как всегда, мчался по своим делам, но Дарин успел ухватить его за рукав:

— Слушай, Пулис, а ты не в курсе, куда меня вызвали? Где купцы-то?

— Барклюню найди, он знает, — поспешно отвечал Пулис. — А я тороплюсь! Дел столько навалили: Ярмарка, что делать! Народу везде — прорва, курьеры так и бегают — туда-сюда, туда-сюда! Присесть некогда! Веришь ли, кусок сыра грызть — и то на бегу приходится.

Он принюхался, сморщив нос, отчего еще больше стал похож на крысу.

— Колбасу где-то жарят, чуешь? На улице.

— Нет, не чую, — признался Дарин.

— На Торговой площади. Может, забегу по пути, погрызу ломтик. Работы много, курьеров не хватает! Да и то сказать, важные сообщения не каждому доверишь, — скромно заметил он. — Разве что особым курьерам, с выдающимися способностями.

И Пулис скосил глаза на бляху «Лучший курьер», что висела у него на груди.

— Я всегда говорил…

Но тут в конце коридора появилась громадная фигура главы Морского Управления и Пулис, забыв обо всем на свете, бросился ему навстречу.

— Господин Горам, господин Горам! — завопил он. — Идет уже второй день изгнания моего народа из Лутаки! Второй день целое племя мыкается без своих нор, в голоде и холоде! Сколько же это будет продолжаться эта чудовищная несправедливость?

Господин Горам громко вздохнул:

— Послушай, Пулис…

Дарин украдкой махнул рукой Барклюне. Секретарь приблизился, опасливо поглядывая, как лучший курьер подпрыгивает на месте от возмущения и верещит, пытаясь втолковать что-то самому господину Гораму.

— Сегодня, вообрази себе, у нас в Управлении невероятная история произошла, — скорбным голосом начал Барклюня.

— Погоди ты с историей, — остановил приятеля Дарин. — Скажи лучше, где толмач требуется? Куда мне идти?

— Купец Меркатель тебя ожидает у Восточного входа. И отхи там же.

— Ясно. Теперь давай историю.

— Сегодня из городского Совета прибыл господин главный казначей. Они вместе с господином Горамом наличность проверяли, ну, как положено пять раз в год…

— И что?

— Потребовали у меня казначейскую ведомость за номером четыреста семьдесят восемь-дробь-одиннадцать и в хранилище изволили направиться, а мне на пороге приказали остаться. Заведено так: в потайное хранилище только господин Горам имеют право входить да господин главный казначей.

— А дальше?

— Я и стоял, как положено, да в носу так засвербило, мочи нет! Чихнул, а дверь возьми да и захлопнись!

Барклюня сокрушенно вздохнул.

— Вообрази себе положение… снаружи никак не откроешь, потому что ключ господин Горам всегда с собой берут. А изнутри не открывается!

— Ты же не нарочно! — изо всех сил сдерживая смех, выговорил Дарин.

— Господин Горам то же самое сказали. А господин главный казначей очень недовольны были. Решили почему-то, что я нарочно их там запер, и обещали мне жалованье сократить в два раза. И всего-то каких-нибудь пару часов они там и просидели…

— М-да…

— Я притягиваю к себе несчастья, — печально сообщил Барклюня.

— Почему же — к себе? По-моему, к другим.

— И это тоже, — еще больше загрустил секретарь.

Дарин задумался.

— Тебе надо как-то переломить ситуацию, — решительно сказал он. — Выскочить их этого круга! И будет все нормально!

— Как это?

— Надо подумать… к примеру, почему бы тебе не сходить в Квартал магов и не купить какое-нибудь недорогое, но действенное заклинание на удачу? А?

Барклюня пошевелил ушами. Вид у него стал еще печальнее.

— Был я у чародеев, — сообщил он. — В лучшую лавочку заходил, все заклинания, на любой вкус…

— И как?

— Чародей Халган, что там торгует, сказал, что если меня еще раз в магическом квартале увидит, то превратит в кролика и отвезет в горы. Там и выпустит. Говорит, уж в горах-то я никому навредить не смогу.

— Как сказать, — с сомнением протянул Дарин, вспомнив о горных великанах. — А что случилось в лавочке?