Возле галереи, ведущей в другое крыло здания, Дарин нос к носу столкнулся с Пулисом: лучший курьер Управления спешил по делам и на ходу грыз большой кусок сыра.

— Привет, Пулис! Ты Меркателя не видел? Он мне позарез нужен!

Пулис поспешно прожевал сыр.

— Привет, привет! Нет, не видел сегодня, — ответил курьер, откусывая очередной кусок и с удивлением разглядывая Басиянду в его диковинном одеянии. — Работы навалили столько, не продохнуть! А кто это с тобой? — спросил он с набитым ртом.

Дарин замялся.

— А это… ну… как бы тебе сказать…

— Я — раб, — горделиво отозвался Басиянда, свысока поглядывая на курьера. — И счастлив быть рабом вот этого почтенного и всеми уважаемого господина!

Он низко поклонился Дарину.

Глаза у Пулиса сделались круглыми.

— Раб?!

Дарин украдкой показал Басиянде кулак.

— Да плюнь ты на его! Лучше меня послушай, Пулис, тут вот какое дело. Это Меркатель все подстроил! Я вчера ему помогал дельце одно улаживать, он хорошо заплатить обещал. Отблагодарить, так сказать. «Я, говорит, дорогой подарок тебе сделаю»! И вот, полюбуйся — Дарин ткнул пальцем в сторону Басиянды. — Вот он, подарок! Каково, а? Раба мне презентовал! Я теперь рабовладелец, понимаешь?

Пулис покачал головой.

— Ничего себе подарочек, — заметил он, снова принимаясь за сыр. — Хлопотный больно… корми его, одевай, обувай!

— Вот и я о том же! Я уж его прогонял, сам посуди: какие у нас в Лутаке рабы?! Откуда? А он не уходит! И что делать — не знаю. Хочу теперь Меркателя найти да обратно подарок вернуть — пусть сам расхлебывает!

— Напрасно, господин! — встрял Басиянда. — И не пытайся, я все равно буду служить тебе! Третье правило раба говорит…

Дарин страдальчески посмотрел на курьера.

— Вот видишь? Так — весь день! То восхваляет, как ненормальный, то правила какие-то твердит. А в промежутках — есть требует!

Пулис тут же запихал в рот остатки сыра.

— Ну и ну, — невнятно пробубнил он. — Требует?!

Басиянда с завистью посмотрел на жующего курьера.

— А у тебя-то как дела? — спохватился Дарин.

Пулис сверкнул глазами.

— Последний день изгнания моего народа, — мрачно проговорил он, отряхиваясь от крошек. — Эти дни мы запомним надолго! Мы сложим песни, чтоб наши потомки помнили об этом, мы сочиним легенды, где подробно поведаем о наших скитаниях. Я потом тебе расскажу, возможно, даже спою, послушаешь!

— Обязательно, ага, — поспешно отозвался Дарин. — О скитаниях, значит?

В конце коридора показалась гигантская фигура господина Горама.

Пулис торопливо пригладил растрепанные волосы и кинулся навстречу.

— Господин Горам, господин Горам! — заверещал он.

За главой Морского Управления бледной тенью трусил Барклюня. Заметив Дарина, секретарь тотчас направился к нему.

— Привет, Барклюня, желаю процветания! Держи, вот перевод документов, что ты просил, — Дарин протянул ему свернутые в трубку листы. — Один листок помят немного, но это ерунда. Слушай, ты Меркателя не видел?

— Нет, — отозвался тот, нервно озираясь по сторонам. — Вообрази себе, что за история со мной сегодня произошла! Наша горгулья номер восемь, та, что постоянно пропадает, навещает родственников в соседнем замке, решила…

— Барклюня! — перебил его Дарин. — Ты лучше мою историю послушай! Не только тебе не везет! Вот, полюбуйся-ка, — он ткнул пальцем в сторону: там, у стены скромно стоял раб Басиянда.

— Кто это?

— Это, блин, мой раб! Меркатель подарил. Всучил и смылся куда-то! И что мне теперь делать?

Барклюня подумал, теребя краешек папки.

— На свободу отпусти, — предложил он.

— Не идет! — воскликнул Дарин так громко, что господин Горам прервал беседу с Пулисом и оглянулся.

— Я вчера битый час растолковывал, что нет у нас в Лутаке рабства, но он как уперся на своем, так и стоит! Желает быть рабом — и все тут!

Секретарь бросил в сторону раба удивленный взгляд.

Басиянда тонко улыбнулся.

— И что же ты с ним делать-то будешь?

— Ну, что… — уныло протянул Дарин. — Вот, Меркателя ищу…

Барклюня почесал кончик носа и вздохнул.

— А у нас с утра такое, вообрази себе, происшествие произошло, — начал секретарь, понизив голос. — Рассказал я вчера господину Гораму о том, что в Морской тюрьме случилось. Господин Горам выслушали внимательно, за самоуправство мое не рассердились и только заметить изволили, что старшего тюремщика Мунгара самого бы не мешало на бирюзовые рудники отправить. Велели мне приказ подготовить, чтоб делу этому — о несоблюдении «Закона о трех днях» — ход дать.