Внутреннее психологическое состояние, реакция аудитории имеют решающее значение и зачастую приводят к тому, что немалая часть ранее намеченного безжалостно отбрасывается. Здесь скрыта одна из причин особой притягательности Паницкого-исполнителя. Он не выносит на сцену готовую картину, а тут же при всех создает ее. Отсюда возникает ощущение присутствия при самом процессе сочинения музыки, на сцене бьется и пульсирует живая мысль, трепетно волнуются только что рожденные чувства. Такое впечатление складывается независимо от того, играет Паницкий свои собственные сочинения или музыку других авторов. Все, что он исполняет, всегда окрашено его личным отношением, отмечено редким сочетанием душевной молодости и художественной зрелости.

Характер импровизационности в искусстве Паницкого указывает на романтическую направленность творчества. Слияние приверженности к лирической сфере с романтическим складом художественно-образного мышления позволяет определить исполнительский стиль музыканта в целом как лирико-романтический, которому, однако, присущи и черты академического исполнительства.

Звукотворчество Паницкого — многоцветная красочная палитра художника-музыканта. В его исполнении звучание приобретает ярко выраженную индивидуальную окраску — характерную трепетность, приближающуюся к выразительной вибрации скрипки, певческого голоса. Его «звуковая кисть» всегда направлена на создание тончайших темброво-динамических узоров. Паницкий-исполнитель обладает настолько характерным, своеобразным «голосом», что узнается слушателем сразу и безошибочно.

Одной из важнейших характеристик творчества музыканта является полифоническая природа его искусства. В репертуаре Паницкого трудно найти произведение, где в той или иной мере не использовались бы полифонические средства, будь то имитационная, контрастная, подголосочная полифония или фактура, основанная на развитии традиций народного многоголосия. Полифоническое мышление музыканта, ярко проявившееся в композиции, находит блестящую иллюстрацию и в исполнительстве. Не случайно именно его игра вызывает у слушателей ощущение, что на сцене «не один, а несколько исполнителей». Эту мысль так или иначе подчеркивают все, слышавшие Паницкого — настолько ясно, рельефно показывается движение каждого голоса в общем звучании всей фактуры. Его мастерство позволяет совершать, казалось бы, невозможное для баяна — усиливать звучание одного голоса, когда другой на это время затихает, выделять в необходимой степени любую фактурную линию, любой мелодический оборот, аккорд или отдельный звук. Голоса звучат как в своеобразном камерном ансамбле, где каждый музыкант исполняет свою партию. Этим и создается звуковая картина, автора которой невозможно не узнать.

Стремление поведать людям о том, что волнует и переполняет душу, обусловило ту особенную роль, которую играет в творчестве музыканта слушательская аудитория.

Паницкий выходит на сцену не для того, чтобы показать произведение или свое исполнительское мастерство. Главное для музыканта — общение с людьми, эта взаимосвязь — важнейшая жизненная и художественная необходимость. Музыкальная речь Паницкого обязательно должна быть к кому-то обращена, направлена на конкретного собеседника. Именно тогда артист достигает наивысшей степени музыкальной выразительности. Игра Паницкого оказывает особое воздействие на слушателей. Музыка царит в той исключительной тишине, когда не слышно даже дыхания людей, сам воздух словно пропитан совершающимся таинством. На таких концертах, как написал один из слушателей, «происходит самоочищение души и мыслей человека».

Причина необычайной популярности искусства Паницкого в первую очередь объясняется тем, что он — личность, яркая, самобытная и духовно богатая. Поэтому встречи с ним никого не оставляют равнодушным, поэтому его искусство пользуется неизменным успехом, воспринимается людьми с благодарность и любовью. Когда-то И. Дунаевский признался музыканту: «Скажу без преувеличения — я готов без конца слушать Вашу поэтическую игру». Все, кому посчастливилось общаться с Паницким, знают, насколько справедливо и закономерно такое признание.

Трудно переоценить то значение, которое приобрело творчество И. Я. Паницкого в развитии баянного искусства. Его обработки народных мелодий явили пример художественного осмысления, композиторского и исполнительского претворения богатства русской народной песенно-инструментальной культуры. Они сыграли исключительно важную роль в процессе становления и развития советского баянного исполнительства; велико их педагогическое значение для профессионального обучения баянистов. «С давних пор, — отмечал Л. Баренбойм, — советская музыкальная педагогика одной из основ музыкального репертуара, на которой должно строиться воспитание и обучение, считает родной музыкальный фольклор, его различные пласты и, само собой разумеется, его разнообразное инструментальное и вокальное претворение, сделанное рукой стилистически чуткого и талантливого мастера» 3 . Именно таким мастером и предстает Паницкий в своих обработках.

Так сложилось, что музыкант не посвятил свою жизнь педагогической деятельности. Однако, не став преподавателем в обычном понимании этого слова, он оказывает педагогическое слияние на целые поколения баянистов, так как, покоряя вершины мастерства, выдвигает высокие исполнительские задачи. К нему приезжают музыканты из самых различных городов страны — творческое общение с Паницким расширяет горизонты в освоении выразительных возможностей баяна, зовет к достижению больших художественных целей. Его педагогическая деятельность — в тысячах советов, консультаций и бесед с исполнителями, преподавателями и учащимися музыкальных заведений. Их круг широк: от сугубо профессиональных вопросов до проблем, связанных с формированием личности художника и его ролью в жизни общества, с назначением искусства в духовном развитии человека.

Благодаря искусству Паницкого во многом в свое время изменилось отношение музыкантов к баяну (вспомним слова И. Дунаевского: «После встречи с Вами баян для меня стал открытием»). Именно Паницкий — «один из первых баянистов, которые своей неутомимой творческой деятельностью способствовали утверждению баяна в качестве полноправного сольного инструмента академической эстрады» 4 .

Музыкант чрезвычайной требовательности к себе, он ни к одному исполнителю не подходит с такими строгими оценками, с такими высокими критериями, какими мерит свои выступления. Поэтому часто бывает неудовлетворен тем, что получилось на сцене, и причину этого ищет только в себе. Когда же исполнение кажется ему удачным, то в этом всегда «виновата» аудитория: «Люди так хорошо слушали, что все получалось само собой».