Если вампир уже убивал человеческих детей, то кучка подростков, следующих за ним, будет для него, как доставленные к двери конфеты. Сын этой женщины мертв.

Магнус склонил голову.

— Я попытаюсь выяснить, что с ним произошло.

— Нет, — сказала женщина.

Магнус осознал, что поднял взгляд, захваченный ее голосом.

— Вы не знаете моего Рафаэля, — сказала она. — Но я знаю. Он со старшими ребятами, но он не таскается за ними. Они его слушают. Ему только пятнадцать, но он силен, быстр и умен, как взрослый мужчина. Если кто-то один из них и выживет, то это будет он. Не ищите его тела. Спасите Рафаэля.

— Даю вам слово, — пообещал ей Магнус.

Он торопился уйти. Перед визитом в отель Дюморт, место, которое оставили смертные и преследовали вампиры с 1920 года, место, где исчезли Рафаэль и его друзья, у него были и другие просьбы. Жители Нижнего мира знали вампира, так грубо нарушившего Закон, даже если и надеялись, что вампиры сами уладят это между собой, даже если другие представители Нижнего мира еще не решили отправиться к Сумеречным охотникам.

Гваделупе схватила Магнуса за руку прежде, чем тот ушел, и вцепилась в него пальцами. Ее манящий взгляд превратился в умоляющий. У Магнуса было возникло ощущение, что эта женщина никогда не стала бы умолять ради себя, она была на это готова только ради своего мальчика.

— Я надела ему на шею крестик, — сказала она. — Падре из Святой Цецилии дал мне его своими руками, а я дала его Рафаэлю. Он маленький и выполнен из золота, вы узнаете его по нему. — Она судорожно вздохнула. — Я дала ему крестик.

— Тогда вы дали ему шанс, — произнес Магнус.

За сплетнями о вампирах ходить к феям, за сплетнями о феях — к оборотням, и не сплетничать о вампирах, иначе они укусят тебя за лицо — таков был девиз Магнуса.

Ему довелось знать одну фею, которая работала в ночном клубе Лу Уолтерса «Латинский Квартал», в захудалой и голой части Таймс-сквер. Раз или два Магнус приходил сюда к Мэй Уэст и замечал хористку, фейские крылья и аметистово-бледную кожу которой закрывали чары. С тех пор они с Ивел дружили — насколько можно дружить с дамой, которая нужна только для информации.

Она сидела на ступенях, уже в костюме. Виднелось большое количество бледно-лиловой плоти.

— Я пришел, чтобы поговорить с феей о вампире, — низким голосом произнес он, и она рассмеялась.

Магнус не мог засмеяться в ответ. Он чувствовал, что еще не скоро сможет избавиться от воспоминания лица Гваделупе, когда та цеплялась за его руку.

— Я ищу мальчика. Человека. Скорее всего, его забрал один из кланов Испанского Гарлема.

Ивел пожала плечами — изящное и плавное движение.

— Ты же знаешь вампиров. Это мог быть кто угодно из них.

Магнус замешкался, а потом добавил:

— Дело в том, что вампиру нравятся очень молодые.

— В таком случае… — Ивел захлопала своими крыльями. Даже самому бесчувственному представителю Нижнего мира не нравится мысль об охоте за детьми. — Возможно, я что-то слышала о Луисе Карнштайне.

Магнус жестом показал, чтобы она продолжала, облокотившись и сдвинув шляпу назад, чтобы фея могла говорить ему на ухо.

— До сего момента он жил в Венгрии. Он стар и могущественен, вот почему леди Камилла радушно приняла его. И у него есть особое пристрастие к детям. Он считает, что их кровь чистейшая и самая сладкая, как и то, что молодая плоть самая нежная. Из Венгрии его изгнали смертные, которые нашли его логово… которые нашли в нем всех детей.

Спасти Рафаэля, подумал Магнус. Эта задача казалась все более и более невыполнимой.

Ивел смотрела на него, ее огромные овальные глаза излучали слабый блеск беспокойства. А беспокойство фей — время паниковать.

— Сделай это, маг, — сказала она. — Ты знаешь, что сделают Сумеречные охотники, если узнают о ком-то подобном. Если Карнштайн проворачивает свои старые трюки в нашем городе, то не поздоровится нам всем. Нефилимы будут убивать каждого вампира, которого увидят. Сначала будут клинки серафимов, а потом — вопросы ко всем остальным.

Магнусу не хотелось приближаться к отелю Дюморт, если можно было этого избежать. Он был ветхим и тревожным, он таил в себе плохие воспоминания, а также время от времени удерживал его бывшую погибельную любовь.

Но сегодня, похоже, отель был его неизбежным местом назначения.

Солнце обжигало небо, но это ненадолго. Если Магнусу придется сражаться с вампирами, то он сделает это, когда они будут слабее всего.

Отель Дюморт был по-прежнему красив, но и всего лишь, думал Магнус, пока заходил внутрь. Он был похоронен временем, толстые пучки паутин образовывали занавес на каждой арке. С двадцатых годов вампиры считали его своей частной собственностью и собирались там. Магнус никогда не спрашивал, каким образом Камилла и вампиры были причастны к трагедии 1920-х годов, или какое право теперь имели на это здание. Возможно, вампиры просто наслаждались очарованием этого места, которое было декадентским и заброшенным. Никто больше к нему не приближался. Смертные шептались, что в нем обитали привидения.

Магнус не терял надежды, что смертные вернутся, заявят о своих правах, восстановят его и будут преследовать вампиров. Это так сильно разозлит Камиллу.

Через вестибюль к Магнусу поспешила молодая вампирша, цвета ее красно-зеленого платья чеонгсам [2]  и крашеные хной волосы ярко выделялись в сером мраке.

— Тебе здесь не рады, маг! — сказала она.

— Разве? Ах, Боже мой, что за дружеская бестактность. Приношу свои извинения. Прежде чем я уйду, могу я кое о чем спросить? Что ты можешь мне рассказать о Луисе Карнштайне? — быстро спросил Магнус. — И детях, которых он приводил в отель и убивал?