— Знаю, — кивнул мистер Кику. — Иногда я просто пишу «отклонить» на всех с нечетными номерами.

— Как, теперь лучше?

— Да, сейчас я могу без всякого страха плюнуть ему в морду. Кто они, в конце концов, такие — эти змеи? Что у них есть такого, чего у меня не было бы в два раза больше?

— Вот это, я понимаю, сила духа.

— Доктор Морган — мужик серьезный. Как-нибудь попробуй, если нервишки сдадут.

— Шеф, — ухмыльнулся Гринберг, — единственное, что меня беспокоит — это бессонница в рабочее время. Теперь я уже не могу спать как прежде за письменным столом.

— Вот-вот. Это — первый признак. Еще чуть-чуть, и пойдешь сдаваться этим мозгокопателям. — Мистер Кику посмотрел на часы. — Как там, слышно что-нибудь от нашего кучерявого друга?

— Пока нет.

Гринберг рассказал об «Ариэле» и своих действиях по этому поводу. Мистер Кику одобрительно кивнул, что в определенных кругах было равносильно вынесению благодарности перед строем. У Гринберга потеплело на душе, и, справившись с неловкостью, он перешел к рассказу о пересмотре решения по Ламмоксу.

— Шеф, из этого кресла как-то на все по-другому смотришь.

— Знаю, я сам когда-то это обнаружил.

— М-м… так вот. Сидя здесь, я подумал про это дело с вмешательством.

— Зачем? Дело решенное.

— Это понятно. Но все равно… в общем, что бы там ни говорили… — Запинаясь он рассказал про приписку к решению и стал ждать реакцию шефа.

Мистер Кику снова кивнул. Он хотел было сказать Гринбергу, что тот избавил его от трудной задачи — как достичь того же самого результата, сохранив лицо и не нарушив лояльности, — но передумал. Вместо этого он наклонился к столу.

— Милдред? Что-нибудь слышно насчет доктора Фтаемла?

— Он только что вошел, сэр.

— Хорошо. В восточный конференц-зал, пожалуйста. — Мистер Кику отключил связь и повернулся к Гринбергу: — Ну, сынок, пора перейти к заклинанию змей. Флейта при себе?

— Доктор Фтаемл, разрешите представить — мой коллега, мистер Гринберг.

Рарджиллианец низко поклонился. Двойные колени и необычная для человека структура тела превратили поклон в некий впечатляющий ритуал.

— Я много слышал о выдающемся дипломате мистере Гринберге от одного из своих соплеменников, которому выпала честь с ним работать. Весьма польщен, сэр.

Гринберг ответил, придерживаясь выбранной собеседником вежливо-пародийной манеры:

— Многие годы я лелеял мечту при личной встрече почувствовать на себе ту ауру высокоучености, которая окружает доктора Фтаемла, но никогда не решался дать бутону моей мечты распуститься цветком надежды. Ваш преданный слуга и ученик, сэр.

— Кх-кх, — прервал светскую беседу мистер Кику. — Доктор, это крайне деликатное дело, вести переговоры по которому вы уполномочены, настолько сложно и серьезно, что я, перегруженный всей нашей текучкой, не мог уделить ему того серьезного внимания, какого он требует. И поэтому мы привлекли мистера Гринберга, чрезвычайного и полномочного посла Федерации.

Гринберг мельком глянул на своего шефа, но не выразил ни малейшего удивления. Мистер Кику сказал «коллега», а не «помощник». Гринберг счел это элементарным приемом — из протокольных соображений повысить престиж участников переговоров, представляющих свою сторону. Но неожиданное служебное повышение застало его врасплох. Он был почти уверен, что мистер Кику и не почесался утвердить этот новый чин на Совете. Однако шефу не составит труда получить подтверждение, и чин, скорее всего, будет значиться на табличке, стоящей на письменном столе. Но вот отразится ли он на платежной ведомости?

Вероятно, у шефа появились какие-то смутные подозрения, что дурацкая история с хрошии может оказаться важной, хотя это далеко не очевидно. А может, он просто хочет полностью спихнуть горгоноида на Гринберга?

— Работать совместно с его превосходительством — высокая для меня честь. — Доктор Фтаемл вновь поклонился. Гринберг сильно подозревал, что одурачить рарджиллианца не удалось. С другой стороны, возможно, ему и вправду было приятно это услышать; неявным образом теперь предполагалось, что и сам горгоноид имеет статус посла.

Одна из служащих Министерства внесла поднос; беседу прервали обязательным в таких случаях ритуалом. Фтаемл выбрал французское вино, а Кику и Гринберг взяли себе — что им еще оставалось делать! — единственный рарджиллианский продукт, который сумели достать, — некую жижу, условно тоже называемую «вино» за отсутствием в языке подходящего слова. По виду эта жижа напоминала тюрю из молока с хлебом, а по вкусу — сильно отдавала серной кислотой. Гринберг всеми своими движениями выразил высшее восхищение, старательно заботясь, однако, чтобы ни капли не попало в рот.