— Да, второй пилот?

— Рекомендую вам запретить астронавигатору обсуждать вопросы, не имеющие отношения к делу — такие, как кулинарное искусство, — когда перед нами стоит первоочередная задача.

— Спасибо, второй пилот. Астронавигатор, в чем состоит ваш гипотетический вопрос?

Папа проявил такт и не стал вмешиваться в наш диалог с Зебадией. Но его рекомендация капитану предназначалась для моих ушей — этими словами ой приказывал мне заткнуться, и я вдруг услышала голос Джейн: «Дити, всякий раз, когда жена думает, что она выиграла в споре, она проиграла».

Я и Джейн. Я Дити. Я унаследовала вспыльчивость отца. Я вскипаю не так быстро, как он, но у меня та же склонность носиться со своими обидами. А Зебадия иногда меня подначивает и знает, как меня достать.

Но папа подсказывал мне: «Перестань, Дити!»

Может, Зебадия прав — слишком много споров, слишком много разглагольствования, сплошной кружок кройки, шитья и дискуссий. Все мы — заинтересованные лица, все стоим перед лицом одной и той же смертельной опасности… но насколько труднее быть капитаном, чем рядовым членом экипажа? В два раза? В десять?

Не знаю. А вдруг мой муж не выдержит напряжения? Вдруг и правда заработает язву? И выходит, что я еще усугубляю его трудности? Сознательно я все это не продумывала, это было запрограммировано во мне на подсознательном уровне; папа нажал кнопку «выполняй», и ответы посыпались сами собой. Я ответила мужу мгновенно:

— Какой гиперкритический вопрос, сэр?

— Было сказано «гипотетический». Что-то насчет компьютеров и кулинарного искусства.

— Капитан, я вдруг все забыла. Давайте лучше займемся делом, пока я еще помню, как оно делается.

— Дити, умоляю, не ври своему бедному старому измученному мужу.

— Сэр, когда мой муж станет бедным, старым и измученным, я не буду ему врать.

— Гм-м-м… если бы я уже не обещал свою поддержку Хильде, я бы голосовал за избрание тебя капитаном.

— Зебби, я освобождаю тебя от обещания! — вмешалась тетя Хильда. — Я не кандидат.

— Нет, Шельма, раз обещав кому-либо политическую поддержку, честный человек никогда не берет слово назад. Так можно Ае слушать?

— Конечно, сэр. Она мне нужна для показа. Здравствуй, Ая.

— Привет, Дити.

— Покажи глобус, дневную сторону.

На самом большом из дисплеев Аи немедленно появилось западное полушарие Земли, нашей Земли в нашей Вселенной — Терры. Что сейчас в Гнездышке, середина дня? Да, именно так говорили часы у меня в голове, а на приборной доске светилось время по Гринвичу: 20:23:07. Боже мой, прошло всего двадцать часов с того момента, как мой муж и отец убили поддельного рейнджера! Как это получается, что за одни сутки проживаешь целую жизнь? Несмотря на мои внутренние часы, мне казалось, что прошли годы с тех пор, как я шла к нашему бассейну, чуточку навеселе, опираясь на руку мужа.

— Дай меридианы и параллели. Убери географические особенности, — Ая сделала все это. — Покажи область поиска по программе «Бродяга».

Ая пользовалась ортографической проекцией, так что сорок пятые параллели имели у нее форму прямых. Поскольку я велела ей показать дневную сторону, эти две яркие линии упирались в левый край дисплея, представлявший линию восхода. Зато правый край области выглядел неровной кривой, идущей в юго-западном направлении.

— Добавь Русскую долину.

Справа от области поиска возникло обширное светлое пятно.

— Убери Русскую долину.

Район, вчерне обследованный нами, исчез.

— Дити, — поинтересовался мой муж, — как Ая это делает? В ее постоянной памяти нет никаких данных о Марсе — даже о Марсе нашей Вселенной.

— Так. Ая, покажи место посадки.

— Нет программы.

— Гм. Действительно, это не получится: там, где мы садились, солнце уже зашло. Зебадия, может быть, попросить ее повернуть глобус так, чтобы видно было это место? Но она покажет просто яркую точку почти на самом экваторе. Я определила точку, где мы сели, как нулевой меридиан — Гринвич для Марса. Этого Марса.

— А нулевая параллель? Что, экватор у тебя тоже произвольный?

— Нет, что ты! Пока мы спали, Ая подстроила свой гирокомпас к этой планете. Это дало ей направление на север и широту. Радиус Марса она знает — я начала было ей говорить, смотрю, а она уже отыскала его в памяти. «Аэрокосмический альманах», да?

— Должно быть. Но мы говорили о диаметре Марса вчера вечером, Ая слушала. И ты, и Хильда его знали, а мы с Джейком нет.

Насколько мне помнилось, тетя Хильда просто поторопилась выложить эту информацию, а папа промолчал. Но я ничуть не возражала против того, чтобы папа оставался на заднем плане и гордился энциклопедической памятью тети Хильды. Если у моего мужа есть недостаток, то это нежелание поверить, что у женщин тоже есть голова… вероятно, все дело в том, что его так сильно волнует противоположный конец. Я продолжила свои разъяснения: