— Капитан Хильда, милая, ну не нужен мне провожатый, честное слово. Я пойду с винтовкой и буду охранять себя сам. Бояться совершенно нечего. Оружие будет на боевом взводе. Обещаю.

— Зебби, я не прошу, я приказываю.

— Но я не хочу, чтобы девочки оставались без охраны!

— Первый пилот!

— Да, капитан.

— Я не девочка. Я на одиннадцать лет старше вас.

— Я просто хотел сказать…

— Отставить!

У бедняжки покраснели уши, но он умолк. Я сказала:

— Астронавигатор!

— А? Да-да, капитан-тетя.

— Вы умеете стрелять из винтовки?

— Да, конечно, папа заставил меня выучиться. Только я не люблю винтовку, я предпочитаю свой дробовичок.

— Возьмите винтовку первого пилота и встаньте на охрану лагеря.

— Я бы все-таки лучше с дробовиком.

— Отставить, выполняйте приказание.

Дити, обескураженная, подошла к Зебби, тот отдал ей ружье, не говоря ни слова, с каменным лицом.

— Второй пилот, — сказала я своему мужу, — возьмите винтовку и пистолет, идите с первым пилотом и охраняйте его, пока он будет делать то, что ему нужно.

Зебби сглотнул.

— Шельма — виноват, капитан Шельма. В этом нет нужды. Мне уже расхотелось. Кончим этот разговор.

— Первый пилот, прошу воздержаться от употребления моего прозвища, пока я являюсь вашим командиром. Второй пилот, выполняйте приказание. Оставайтесь с первым пилотом и охраняйте его столько времени, сколько будет необходимо для достижения цели вылазки.

(Если Зебби имел в виду запор — эмоциональное напряжение иногда дает такой эффект, — то позже я выполнила бы свои обязанности «офицера медслужбы», причем прекрасно обошлась бы без четырех дюжих молодцов, удерживающих Зебби по рукам и ногам. Власть командира почти никогда не требует грубой силы. Странно, но факт — хотя ума не приложу, откуда я это узнала.)

Когда мужчины отошли достаточно далеко, я сказала:

— Дити, могу я научиться стрелять из этой винтовки?

— Знаешь, я не хочу с тобой разговаривать. Ты унизила моего мужа… а мы ему стольким обязаны.

— Астронавигатор!

Дити вытаращила глаза.

— Слушай, да ты с ума сошла!

— Астронавигатор.

— Да, капитан.

— Вам надлежит воздерживаться от высказываний личного свойства, адресованных мне или относящихся ко мне, в период моего пребывания на посту командира. Примите приказ к исполнению и занесите его в судовой журнал.

На лице Дити появилось выражение отрешенности от мира.

— Есть, капитан. Ая Плутишка!

— Привет, Дити!

— Режим судового журнала. Капитан приказал астронавигатору воздерживаться от высказываний личного свойства, адресованных ей или относящихся к ней, в период ее пребывания на посту командира. Я принимаю приказ к сведению и исполнению. Дата, время и бинго-код записи. Говорю тебе три раза.

— Дити, слышу тебя три раза.

— Спи дальше, Ая.

— Поняла, конец связи.

Дити повернулась ко мне, лицо и голос у нее были уже нормальные.

— Капитан, я могу научить вас стрелять так, что вас не будет сбивать с ног. Но научиться хорошо стрелять из винтовки — дело долгое. Мой дробовик не дает такой отдачи… и не требует долгого обучения.

— Я думала, дробовик труднее.

— Смотря когда. Дробовик хорош для неожиданных целей в воздухе. Тут требуется умение. Но если цель неподвижная и в пределах дальности, то это вроде садового шланга. Дробь разлетается конусом. Так легко, что даже неинтересно.

— Ничего, мне подойдет. Ну, так как это делается? В какую мишень будем стрелять?

— Тут нужен большой лист бумаги — показать, как разлетается дробь. Но капитан, вы отдаете себе отчет, что будет, если я выстрелю?

— Что?

— Сюда сломя голову прибегут двое мужчин — один из них будет одеваться на ходу. Не думаю, что ему это понравится.

— То есть ты хочешь сказать, что мне не следует сердить Зебби во второй раз за десять минут.

— А может, это будет папа. Скорее всего, они там оба делают свои дела — по очереди. Если стрелять, то лучше к их возвращению иметь труп для отчета, а то кто-нибудь из них выйдет из себя. Может, и оба.

— Оба! Какой ужас. Спасибо, Дити, я об этом не подумала.