– Айра, неужели я должен думать за тебя? Впрочем, нет, здесь этим занимается Минерва. Наверное, ты не задумывался, что приносит прибыль в подобного рода заведениях. Источников дохода три: бар, кухня и девочки. Никаких наркотиков – они только мешают извлекать прибыль из трех основных источников. Если ко мне являлся любитель наркотиков, да еще доставал свою сигаретку, я немедленно отправлял его подальше – к Китайцу.

Кухня обслуживала девиц – в комнатах и в столовой, по расписанию или желанию. Кроме того, всю ночь работала для посетителей и приносила доход – в основном за счет заказов, которые делали девицы. Бар тоже действовал не в убыток, после того как я уволил одного бармена "с тремя руками". Заработок девицы оставляли себе – только платили за каждого посетителя, а если он оставался на ночь, плата увеличивалась втрое. Я разрешал им смошенничать – иногда, но если это случалось часто или какой-то ванек жаловался, что с него слупили невесть сколько, я с такими девицами беседовал. Особых хлопот не было – они ж настоящие леди, – к тому же я контролировал их – приходилось иметь глаза и на затылке.

Жалоб на дороговизну было больше, но я помню лишь один случай, когда виноватой оказалась девица. Обычно выходило иначе. Жлоб отсчитывал чересчур много денег в жадные ручонки, потом начинал жалеть и пытался отобрать их. Но таких я чуял издалека, к тому же в комнатах были установлены микрофоны... ну и, если требовалось, приходил на помощь. Подобные типы у меня мячиками вылетали за дверь.

– Дедушка, а встречались такие здоровенные, которых было не выставить?

– Нет, Галахад. Габариты в драке особого значения не имеют... к тому же на всякий случай я всегда был вооружен. Но если мне нужно утихомирить буяна – я добьюсь этого во что бы то ни стало. Если неожиданно врубить ногой прямо в развилину, любой проваляется достаточно долго, чтобы успеть вышвырнуть его за дверь.

Не кривись. Гама, душа моя, твой папенька уверял, что тебя шокировать трудно. Но я говорил о Шумке, о том, как он зарабатывал деньги для нас, не забывая и о себе.

В такого рода заведениях на границе обычный посетитель входит, покупает выпивку, разглядывает девочек, покупает выпивку той, которая ему понравилась, отправляется в ее комнату, делает свое дело, потом уходит. В среднем минут тридцать, доход для заведения минимальный.

Так было до Шумка. А когда он появился, дело пошло так: купит посетитель выпивку себе, девице, – и уходит с ней в комнату. Выйдет оттуда, а Шумок поет "Френки и Джонни" или там "Повстречал браток вышибалу", улыбается, куплет за куплетом, – глядишь, посетитель садится, слушает песню до конца – а потом спрашивает, не знает ли слепец "Очи черные". Конечно, Шумок знает, но не признается, а просит, чтобы гость напел ему мелодию и слова. А он, дескать, послушает.

И если у гостя есть деньги, он сидит и час, и другой, поужинает сам, закажет ужин девице, накормит Шумка – и глядь, уже готов повторить с той же девицей, или другой. Есть валюта – засиживается до ночи, тратит деньги на девиц. Шумка, кухню и бар. Если потратится – а вел себя хорошо, не жадничал и не скандалил – я предоставляю ему в кредит постель и завтрак и приглашаю захаживать. Если к следующей зарплате жив еще – непременно приходит. Если нет – заведение потеряло один только ужин – ерунда по сравнению с тем, что он у меня потратил. Дешевая реклама.

Через месяц такой жизни и заведение, и девицы стали зарабатывать больше. Но работать больше им не пришлось, поскольку теперь много времени они проводили с клиентом за выпивкой – подкрашенная водичка, половина дохода заведению, половина девице – помогая ему тосковать по дому под песни Шумка. Черт побери, какая девица захочет работать, как ткацкий станок? Хотя обычно они свое дело любили. Но то ли дело сидеть и слушать. Я перестал играть на пианетте – кроме того времени, когда Шумок ел. Я играл лучше, но он умел петь, да так, что люди плакали или смеялись. Одну песенку он называл "Ах, зачем я на свет появился". Мелодии никакой, просто

Это о парне, который так ничего и не добился.

Примерно так и в том же духе.

– Лазарус, – проговорил Айра. – Эту песенку вы напеваете каждый день, в ней двенадцать куплетов или даже больше.

– В самом деле, Айра? Люблю напевать себе под нос, верно, но сам этого не замечаю. Мурлыкаю, как кошка – значит, со мной все в порядке, на пульте ни одной красной лампочки, крейсерский режим. Выходит, здесь я чувствую себя в покое и безопасности, а если подумать – так оно и есть. Но в песенке "Ах, зачем я на свет появился" не дюжина куплетов, а несколько сотен. Я помню какие-то обрывки из того, что пел Шумок. Он всегда возился с песнями, что-то добавлял, что-то менял. А песенку о типе, всегда державшем свое пальто в ломбарде, я помню с тех пор, как поднимал на Земле свое первое семейство.

Но эта песня принадлежала Шумку. О, мне довелось услышать ее снова лет через двадцать – двадцать пять в кабаре в Луна-Сити. От Шумка. Он все переделал: отработал ритм, зарифмовал слова, усовершенствовал мелодию. Но признать было можно – минор, скорее легкая грусть, чем печаль – горемыка заложил пальто в ломбард на веки вечные и отодрал собственную сестрицу. Шумок тоже переменился. Новый блестящий инструмент, космический мундир от хорошего портного и манеры звезды. Я попросил официантку передать ему, что его слушает Счастливчик Кайф – тогда я звался иначе, но Шумок знал меня только под этим именем. И в первый же перерыв он спустился ко мне, позволил угостить его пивком, и мы стали врать друг другу, вспоминая о блаженных добрых временах в старом Гормон-Холле.