Екатерина достала из сумки платочек, зеркальце, вернулась на свое место и, глядя в зеркальце, тщательно вытерла слезы платочком. Я же вывел на экран фотосессию Вики в лесу. Здесь явно прослеживалась связь с фотографиями, сделанными на даче, где был изображен Ястребов с незнакомым мужчиной, — почти одинаковый фон, колорит зелени, поэтому можно было смело предположить, что фотосессия проходила где-то неподалеку от интересовавшей меня дачи. Причем — я сравнил обе серии снимков — фотосессия с Викой, судя по нумерации файлов снимков, происходила позже фотосессии на даче. Вот Вика в джинсовых шортиках и повязанной выше пупка узлом желтой прозрачной рубашке позирует у дерева, расстегивает ширинку, спускает шорты все ниже, поворачиваясь то боком, то спиной, то лицом, а вот уже без них, она приседает, ложится в траву, поворачивается… А вот уже и без рубашки… Хорошие фотографии, и Вика замечательно позирует, и фотограф отличный. Я вздохнул: жаль, что ни того ни другой уже нет в живых.

На следующей фотосессии Вика была в синих джинсах и прозрачной, тоже синей марлевке чуть ниже бедра. Потом Леоневская в мини-платье и туфельках уже в машине. Сколько же они нарядов в тот день с собой взяли? Пока ничего интересного. Потом несколько фотографий на лесной дороге, возле автомобиля. Вика прекрасно смотрелась и в одежде на фоне красного «Пежо», непонятно, зачем нужно было еще раздеваться? Так, снова ничего интересного… Опа!.. Стоп! А вот здесь, кажется, повезло. Вика стояла на дороге у автомобиля, опираясь руками о капот, повернув в сторону фотографа голову, приподняв ногу, но не это главное. А главное, справа на обочине был указатель — наименование населенного пункта Малые Дуб… перечерченное красной полосой. Если предположить, что Арсений сфотографировал Ястребова и незнакомца на чьей-то даче, а потом сфотографировал Вику где-то в лесу и выехал из него на дорогу, сняв молодую женщину и на ней, можно попробовать отыскать эту самую дачу.

— Только где это место? — высказал я свои мысли вслух.

Катя, с сумрачным лицом наблюдавшая за сменяющимися на компьютере фотографиями, похоже, не уловила хода моей мысли.

— О чем ты? — она непонимающе посмотрела на меня.

Вместо ответа я увеличил на фотографии то место, где был изображен дорожный знак.

— Видишь?

— И что? — все еще недоумевала Аверьянова. — Вика возле каждого столба голой фотографировалась…

— Не это главное, — стал я терпеливо пояснять. — А дорожный знак. Я думаю, если мы найдем, где он стоит, мы найдем дачу, где Арсений сделал фотографии Ястребова и незнакомца. Ты ведь не сомневаешься, что фотографировал Арсений?

— Нет, конечно, это я тебе как профессионал говорю, — согласилась Аверьянова, уже вовсе успокоившись и сосредоточившись на фотографии. — Дай-ка гляну на файлы и точнее скажу.

Она перехватила у меня ноутбук, пощелкала встроенной мышкой, посмотрела информацию о фотографиях и выдала: — Снимки сделаны в один день, одной и той же фотокамерой, и эта фотокамера Арсения.

— Ну, и прекрасно, — подвел я итог наших изысканий. — Считаю, что нам нужно попытаться найти это место… Малые Дуб… и побывать там. Только что это за Малые Дуб?.. Наверняка второе слово неполное, — я почесал затылок. — Малые Дубы?.. Или Малые Дубины?.. Или Малые Дубовины?..

— Малые Дубравы, — вдруг подсказала Екатерина.

— Откуда ты знаешь? — голосом приятно удивленного человека спросил я.

Молодая женщина потерла свой широковатый в переносице нос.

— Я где-то слышала это название, — произнесла она медленно, очевидно, напрягая память, затем более уверенно сказала: — Точно! — В ее чуть раскосых глазах вспыхнул радостный огонек человека, наконец-то сумевшего восстановить в памяти стертое временем воспоминание. — Незадолго до смерти Арсения ему позвонили. Он беседовал по телефону, чему я была свидетелем, и вот тогда в разговоре упоминалось словосочетание «Малые Дубравы…»

— А еще о чем говорили? — сразу же уцепился я за, возможно, попавшую мне в руки ниточку, которая может привести к разгадке убийства фотографа.

Но Аверьянова, явно сожалея о том, что больше не может ничем помочь, ответила:

— Я не помню, Игорь! Телефонный разговор происходил давно, я тогда не прислушивалась к нему и сейчас бы о нем не вспомнила, если бы ты не сказал про эти самые Малые Дуб… Вот тогда и всплыло в памяти полное название селения.

— Жаль, — не скрывая разочарования в том, что не успевшая оказаться у меня в руках ниточка оборвалась, произнес я. — Но да ладно. Давай посмотрим, где расположены эти самые Малые Дубравы.

Я вбил в «поисковик» название населенного пункта и поисковая система выдала мне несколько населенных пунктов с таким названием, однако в нашей области имелись лишь одни Малые Дубравы, и располагались они на Пятницком шоссе. Я глянул на часы, было еще только пять часов вечера. Можно прокатиться до того места, где у дорожного знака фотографировалась на фоне машины Вика Леоневская. Я поднялся.

— Ладно, поехал.

— И я с тобой! — сразу же вскочила следом за мной и Аверьянова.

— Нет, там может быть опасно, — отмел я предложение молодой женщины как малоперспективное в плане помощи от нее.

Но Катя была полна решимости.

— Я уже тебе говорила: пусть будет опасно, но мне с тобой спокойнее, даже если рядом будет бродить сама смерть.

Слова молодой женщины польстили мне, и я согласился:

— Хорошо, пошли.

Мы с Катей ехали по Пятницкому шоссе. В моем понятии шоссе — это ровная, пусть непрямая, дорога с хорошим покрытием. К Пятницкому это не относилось. Дорога была обычной, неширокой, извилистой, зато пролегающей через лес. За окном мелькали то ели, то сосны, то березы. Я давненько не был за городом, поэтому с удовольствием вдыхал свежий воздух с запахом прелых листьев, хвои, а заодно и запах сидевшей рядом со мной молоденькой, хорошенькой женщины, сдобренной ароматом тонких духов. Установившееся в автомобиле молчание затянулось, и я, чтобы нарушить его, спросил: